Библейско-богословский институт

Страсти пророков. Темы пророческой духовности. Альберто Мелло

Новое исследование известного современного библеиста Альберто Мелло представляет столь далеких от нас и малопонятных библейских пророков близкими и понятными, дает ключ к новому прочтению и осмыслению их книг. Автор убедительно показывает: идеал пророков - не бесстрастие, не апатия, а - симпатия, сострадание. Сострадание Богу и человеку.<br /> Счастлив, что благодаря доверию и вниманию издательства Библейско-богословского института св.  апостола  Андрея  и  переводческой  компетентности  игумена  Арсения  моя  книга «Страсти пророков»  увидела  свет  в  России.  Вместе  с  двумя предшествующими  книжками – «Божья  любовь  в Псалмах» и «Кто такие пророки?» – она, таким образом, составила своеобразную трилогию.<br /> Последняя  из  выходящих,  но  первая  из  написанных, эта, доступная теперь русскому читателю, книга посвящена исследованию путей пророческой духовности. Что означают эти слова «ветер», «дыхание» или «страсть»,  с помощью которых мы пытаемся приблизиться к переводу еврейского термина ruach? Каковы пророческие харизмы, от Моисея до Иоиля?  Как  определить «дух  премудрости»,  в  котором  заключается  опыт  Илии? <br /> И  еще:  что  такое различение духов? как определить истинность или ложность  пророчества?  каков  смысл  пророческого призвания? Эти вопросы смиренно ищут своих ответов в этой книге. Святой Дух Божий, «Дыхание жизни» не перестает говорить устами людей, слышащих слово Божье от Ветхого Завета к Новому.<br /> Хождение в этом «духе пророчества» ведет нас к осознанию настоящего, к решительности в наших поступках, к познанию того смысла, который имеет в очах Божьих сегодняшний день.<br /> Это такое видение людей и вещей, какое в  евангельских  повествованиях  присуще  Иисусу,  и мы научимся этому видению лучше, если не будем отрывать Благую весть Христову от основы пророческого слова, которое ее предвозвестило, если оставим открытым диалог между Ветхим и Новым заветами, между Израилем и Церковью. Этот диалог в Евангелиях молчаливо ведут Иисус, Моисей и Илия (закон и пророки) на горе Преображения.

Лестница Иакова. Десять шагов к истине. Питер Крифт

Почему добропорядочный, умный и логично мыслящий человек в XXI веке должен верить какой-то старомодной христианской догме? На этот вопрос попытался ответить американский богослов Питер Крифт, полагая, что именно в этом заключен скрытый подтекст истории. Свой ответ на него Крифт предлагает в десяти записанных с вымышленными персонажами диалогах, посвященных десяти самым главным аспектам веры.

Клеман Оливье - Тэзе. От тревоги к доверию

&quot;В мире, наполненном пустыми обещаниями, Тэзе - земля, где предугадывается иное. Это место, где тебя принимают таким, каков ты есть, не оценивая, не судя, где не спрашивают догматический паспорт - не скрывая тем не менее, что здесь собираются вокруг Христа и что есть только одна дорога - &quot;&quot;Я есмь путь&quot;&quot;, которая начинается здесь для того, кто этого хочет. Здесь открываешь смысл жизни и возвращаешься к себе с непреодолимым ощущением пробуждения, доверия и единства, считает известный французский богослов.&quot;<br /> Незнакомые друзья, те, кто прочтет эту книжку, - я тоже был молод, как многие из вас. Говорю я это не из ностальгической тоски по ушедшим временам. Я рос в радикально атеистической среде, я не был крещен во младенчестве и, как вы, я прошел трудную школу жизни - с ее тоской и восторгами. Меня приводило в изумление уже то, что я существую, дышу, хожу; когда ты молод, ходить - это почти танцевать, так проявляется, хотя ты и не думаешь об этом, радостный избыток жизни. Меня вгоняло в тоску небытие, которое, казалось мне, поглотит все живое. Когда я спрашивал отца о смерти, он отвечал: «Смерть - это небытие. Но, - добавлял он, - нужно стараться быть добрым, быть справедливым», - и я сомневался в логичности этого заключения: по видимому, что-то иное побуждало его так говорить, но он не находил слов, чтобы это высказать. Небытие. Я пытался проникнуть в это выражение: ничто, ничего; значит, ничего не будет, совсем ничего, все исчезнет. Война, тоталитарные режимы усиливали ощущение абсурда. Отсутствие смысла оставляло без ответа столько вопросов. Человек не может уподобиться животному, которое вернется в небытие, он задает вопросы. И сегодня у меня их все больше, и это немного раздражает мою жену, которой кажется, что они адресованы ей. «Почему» - это ведь, по существу, та же молитва... Зачем такая красота, когда цветет миндаль? Было бы достаточно нескольких цветков - маленьких механизмов, хорошо приспособленных для воспроизведения растения. И эта бесплатная роскошь - невероятный свет в лазури. И тогда кажется - пространство умирания открывается свету.

Единение церквей — реальная возможность. Карл Ранер - Генрих Фриз

В центре размышлений авторов - выдающихся современных богословов Карла Ранера и Генриха Фриза - насущная проблема единства христианских церквей в условиях секулярного мира. Это единство, по их мнению, есть вопрос жизни и смерти для христианства в эпоху, когда вера в Бога и Христа подвергается нападкам со стороны воинствующего атеизма и релятивистского скептицизма даже в тех странах, где атеизм еще не стал государственной религией. Стремление к единству церкви в вере, считают авторы, это не просто сохранение и констатация современного status quo церквей, а прежде всего их обновление, путь и движение. В восьми тезисах авторы перечисляют условия для достижения единства - от согласия по основополагающим пунктам веры до признания епископского и папского служения. Подробные комментарии к тезисам описывают конкретные шаги, которые сегодня могут быть проделаны в направлении к церковному единству. Эти тезисы открывают широкий простор для дальнейшего диалога, цель которого состоит в том, чтобы церкви оставались собой и при этом стали единой церковью. Эта книга придаст мощный импульс экуменическим усилиям на пути к конкретному единству. Карл Ранер (1904-1984) - выдающийся католический богослов и философ, профессор догматического богословия в университетах Инсбрука (1949-1964), Мюнхена (1964-1967) и Мюнстера (1967-1971), активный участник II Ватиканского собора. Генрих Фриз (1911-1998) - католический богослов, профессор основного богословия в Университете Мюнхена (1950-1979), основатель Института экуменического богословия (1964), участник II Ватиканского собора.

Богословские досуги. Бодров А., Ирина Языкова

Сборник &quot;Богословские досуги&quot; сложился из тех материалов, которые в разные годы были опубликованы в журнале &quot;Страницы&quot;, в рубрике с тем же названием. Они очень разнообразны по жанру и форме, и написаны были по разным поводам, но их объединяет то, что их авторы с юмором и иронией подходят к проблемам весьма серьезным и важным для каждого из нас.

Реформа церкви: Реформация в экуменической перспективе

Должна ли церковь меняться, чтобы отвечать на вызовы сегодняшнего быстро меняющегося мира? И если да, то насколько глубокими могут быть эти изменения? Чему нас учит в этом отношении история христианства, особенно Реформация XVI – XVII веков и II Ватиканский собор (1962–1965)? На эти и другие вопросы отвечают авторы книги – ведущие зарубежные и отечественные исследователи, а также ряд выдающихся современных богословов и философов.<br /> Бывают моменты, когда церковь сталкивается с острой необходимостью ответить на проблемы своего времени. Становится нужным изменить некоторые аспекты ее структуры, жизни и даже учения. В этой ситуации возникают движения, которые открывают заново и переосмысляют значение Священного писания. Немецкая протестантская церковь пережила трагический период, начавшийся в 1933 году, когда Адольф Гитлер был назначен канцлером Германии. Церковь быстро превратилась в инструмент государства, который оно использовало для своих нужд.<br /> В апреле 1933 года с помпой собралась Национальная ассамблея германских христиан, поддерживающая нацизм. Несколько месяцев спустя, пятого сентября, собрался «Коричневый собор». На нем было решено, что церковными служителями могут быть «только те, кто безоговорочно участвует в национал-социалистическом государстве и немецкой евангелической церкви и имеют арийское происхождение». Как считал Гитлер, немцы должны были выбирать между иудо-христианской верой с ее этикой сострадания и решительной, героической верой в Бога и Природу. 27 сентября пронацистский пастор Людвиг Мюллер, не имевший до этого ни политического, ни церковного опыта, был избран национальным собором рейхс-епископом. Идеология Имперской церкви была расистской и национал-социалистической: В условиях реформы Гитлера, исказившей отношения между церковью и государством, возникло радикальное исповедание веры. В этом контексте родилась Исповедующая церковь. Она существовала недолго, но была чрезвычайно значимой.

Католичество в третьем тысячелетии. Томас Рауш

Как и во что верят католики? Что такое индульгенция и конфирмация? Что ожидает церковь в третьем тысячелетии? Какие проблемы волнуют христианский мир сегодня?<br /> .На эти и другие вопросы вы найдете ответ в книге Томаса Рауша Католичество в третьем тысячелетии. Возможно, многое в этой работе покажется вам хорошо знакомым, что-то, наверняка, - спорным, с чем-то будет непросто согласиться... Приглашая читателя познакомиться поближе с Католической церковью, автор обещает: вас ждет много неожиданных находок. Для многих европейцев и американцев, принадлежащих католической культуре, эта книга стала новым открытием их традиции веры.

Во что мы верим. Изложение Апостольского символа веры. Теодор Шнайдер

Книга представляет собой введение в догматическое богословие, построенное как комментарий на Апостольский символ веры. Издание адресовано богословам, философам и всем, кто интересуется вопросами веры в современном мире.<br /> Когда Габриель Марсель 20 сентября 1964 г. во франкфуртской церкви св. Павла принимал присужденную ему Премию мира Организации немецкой книготорговли, он завершил свою благодарственную речь следующими словами, которые я хотел бы поместить в заключение и этой книги:<br /> «Если в моих трудах есть понятие, которое превосходит все иные, так это, несомненно, надежда, осознанная как тайна. Понятие, я бы сказал, оживленное изнутри пылким предвосхищением. &quot;Я надеюсь на Тебя в отношении нас&quot;, - написал я, и это до сих пор единственная формулировка, которая меня удовлетворяет. Мы можем сказать еще более отчетливо:<br /> я надеюсь на Тебя, кто есть живой мир, в отношении нас, кто еще находится в борьбе с самими собой и друг с другом, чтобы в один прекрасный день нам было даровано войти в Тебя и стать причастными твоей полноте. И этим желанием, этой молитвой я хотел бы завершить мои размышления».

Постижение Иисуса. Доступное введение в христологию. Джеймс Алисон

Работа Джеймса Алисона раскрывает некоторые традиционно потаенные глубины христианства с бескомпромиссной интеллектуальной жесткостью и тем освобождает нас от клише современных богословских споров. Эта книга - одно из самых ярких представлений теории искупления за последние годы. Автор настаивает, что истинное богословие невозможно без перехода к новому взгляду на себя и мир. Бога нельзя постигнуть до тех пор, пока мы не осознаем глубину нашей свободы и нашей несвободы, до тех пор, пока не откажемся от иллюзии нашей чистоты и нашей невиновности и не начнем искать тех, кого мы исключаем и подавляем, чтобы создать вместе с ними обещанное общество взаимного дарения<br /> Работа богослова — медленная. Чтобы она принесла плод читателю, от богослова требуется глубокая проницательность, достигаемая долгим и терпеливым трудом.<br /> Большую часть последних двадцати пяти лет я стремился приблизиться именно к такой проницательности. В этом мне помогли идеи Рене Жирара (Girard) относительно подражательного характера желания и механизма «козла отпущения».<br /> Говоря кратко, идеи Жирара и мои собственные дальнейшие исследования прояснили для меня то, каким образом Иисус оказывается единственной аналогией, которую мы можем приложить к Богу. Жизнь, смерть и воскресение Иисуса содержат в себе грандиозный акт сообщения Богом самого себя и сами являются этим актом. Вследствие этого акта самосообщения Бога мы можем начать осознавать то, о чем большинство из нас обычно не думает: что наши образы Бога — это идолы, порождаемые нашими проекциями и элементами того насилия, которое мы сами проявляем в мире. <br /> Из самой сердцевины этого мира насильственных проекций внезапно поднимается голос, который оказывается намного более подлинным и изначальным, нежели все это насилие, являя Бога, который вовсе не состязается с нами, а желает дать нам понять, как сильно Он нас любит. Распятый и воскресший Иисус — единственная аналогия, которую мы можем приложить к Богу. И насколько неуловимо тонка эта аналогия! <br /> Если бы первым поводом для аналогии по отношению к Богу был Закон, и Бог был бы в первую очередь Законодателем, то мы были бы обречены на бесконечный морализм и на бесконечную жестокость по отношению друг к другу, воображая себе ужасную благость, присущую кому-то, кто пребывает над нами, кому мы никогда не сможем соответствовать. Если бы нашим первым поводом для аналогии по отношению к Богу являлся «текст», у нас в большой степени возникала бы та же проблема: мы вновь были бы обречены на бесконечные окольные дискуссии, начинающиеся и заканчивающиеся нами самими и нашими насильственными проекциями благости. <br /> Вместо этого Бог дал нам свою собственную аналогию — не закон, не текст, а отдающую себя жертву, продолжающую жить среди нас в качестве прощения. <br /> Динамичное присутствие, которое любит нас и полностью преображает наши умы и сердца, меняя наши представления о том, что такое благо и как надо любить. Сила, которая столь велика, что ни в коем случае не состязается с нами и потому способна достигать нас «снизу». Бог сообщает себя нам, приходя к нам в любви сквозь нашу всеобщую низость, сквозь наш позор, наше бесчестие и нашу ненависть к самим себе.

Контуры католического богословия. Эйден Николс

Настоящая книга названа «Контуры католического богословия», ибо она отнюдь не представляет собой введения в содержание и предметы богословия; здесь дается лишь представление — о форме, в которой хранится это содержание: о ее основных  моделях, составных элементах, истории или путях создания основных положений католического богословия. Поэтому читатель,  предполагающий найти здесь джентельменский набор основных разделов католического богословия, таких как учение о Пресвятой Троице, христология, экклезиология и таинства, мариология и общение святых, учение о конце мира, будет, несомненно, разочарован.<br /> Целью же этого конкретного труда было представить читателю католическое богословие путем описания скорее его общего строения, чем доктринального содержания. Разумеется, эти две составляющие невозможно отделить друг от друга, однако же их необходимо различать. Читатели смогут убедиться, что  католическое западное богословие в ходе своей истории со  святоотеческих времен приобретало множество разных форм. Должно ли богословие служить исключительно толкованию Писания в свете символа веры и с помощью отцов, которые опирались на разум не менее, нежели на откровение?<br /> Или богословию также следует пользоваться добавочными философскими методами и обращаться к опыту наших дней, что порой может означать выход за пределы святоотеческого наследия? Этот вопрос имел большое значение и в русском православном богословии XIX-XX веков. В то же время моя книга призвана представить читателю единство католического богословия, «фамильное сходство», объединяющее различные  типы богословского исследования, сосуществующие, хотя порой и не без разногласий, в рамках внутреннего мира и согласия церкви.

Краткая грамматика молитвы. Рихард Шефлер

Cовременный немецкий богослов и философ Рихард Шефлер, исследует особенности языка молитвы, характерного для иудео-христианской традиции, сопоставляя его с открытиями  философии языка. В качестве материала рассматривается язык молитв Библии, литургического наследия христианской церкви, иудейские молитвословия. В работе показан специфический характер языка молитвы, описаны его отличия от обыденной и научной речи.

В поисках христианского единства. К 40-летию принятия декларации Unitatis redintegratio

В книге представлены размышления ведущих богословов разных конфессий об одном из самых животрепещущих вопросов современного христианства - вопросе о единстве Церкви Христовой. Сборник приурочен к 40-летию принятия декларации Unitatis redintegratio. В приложении приводятся важнейшие церковные документы по экуменизму.

Наша идея Бога. Введение в философское богословие. Томас Моррис

Книга известного американского философа Томаса Морриса - одна из наиболее удачных попыток выработать философски адекватное и библейски приемлемое представление о Боге. Что собой представляет наша идея Бога? Каким образом ее можно сделать ясной и определенной? Каковы наилучшие пути к пониманию атрибутов или свойств Бога, над истолкованием которых люди бились в продолжение веков? Автор показывает, что многие современные критики теизма в своих доводах исходят из ложных понятий о божественной природе, разделять которые не обязан ни один религиозный человек. Моррис убежден, что самые искренние из нынешних атеистов воюют в своих писаниях с убогими карикатурами на теизм - вместо того, чтобы иметь дело с плодами тончайшей умственной работы, выполненной за последнее время христианскими (и не только) философами и богословами. О книге «Настоящая книга есть попытка разобраться в парадоксах и загадках, неотделимых от вопроса: что представляет собой совершенное существо, Творец всего...

Откровение Иоанна. Популярный комментарий. Николас Томас Райт

Ярко и просто рассказывает Том Райт о последней книге Библии, которую многие читатели находят особенно сложной для понимания. Он показывает, что в Иоанновом Апокалипсисе предельно четко обрисован замысел Божий о творении: низвержение зла и победа Бога. Часто кажется, что наш мир наполнен насилием, ненавистью и злобой. Однако славные пророчества Иоанна о конце дней зовут всех христиан неустанно и неотступно свидетельствовать о любви Божьей.<br /> Многие люди считают Откровение самой сложной книгой в Новом Завете. Она полна образов странных и страшных, иногда жестоких. Казалось бы, в эпоху компьютерных спецэффектов подобными вещами не удивишь. Однако часто выходит наоборот: люди легко впитывают Евангелия, Деяния апостолов и Послания Павла, а Откровение воспринимают как нечто чужеродное.<br /> И напрасно! В Откровении предельно ясно и четко описан замысел Божий о мире, низвержение могущественных сил зла (с их многообразным проявлением, в частности, через политические тирании) благодаря победе Иисуса Мессии и последующей трудной победе его учеников.<br /> Наш мир не менее сложен и опасен, чем мир конца первого века, когда Откровение было написано.<br /> Поэтому если мы хотим верно свидетельствовать о Божьей любви в мире насилия, ненависти и подозрительности, то должны умом и сердцем вникнуть в удивительные образы, раскрываемые перед нами Иоанном.

По поручению Христа? Рукоположение женщин: pro et contra. Вильфрид Хэрле

Книга одного из крупнейших современных протестантских богословов представляет собой подробный разбор библейских аргументов «за» и «против» рукоположения женщин. Именно акцент на библейских основаниях, а не на исторических прецедентах или догматических документах, характеризует авторскую позицию. При этом автор открыт к альтернативным точкам зрения, он спокойно, объективно и тщательно анализирует самые разные, в том числе и противоположные взгляды, учитывая опыт и особенности разных христианских церквей.<br /> Книга адресована всем, кто интересуется как вопросами актуального библейского богословия, так и животрепещущими темами, касающимися практических сторон церковной жизни.

Завершить Клаузевица. Беседы с Бенуа Шантром. Рене Жирар

Эта книга – последняя значительная работа выдающегося франко-американского ученого, философа и богослова Рене Жирара, фактически его завещание. Исследуя вместе со своим коллегой Бенуа Шантром трактат «О войне» прусского военного теоретика Карла фон Клаузевица, философ находит в нем ключ к самой сущности современности: это нарастающее противостояние миметических соперников в глобальном масштабе вплоть до полного уничтожения одного из них, которое может совпасть с гибелью целой планеты. Так, согласно Жирару, и выглядит апокалипсис – апофеоз человеческого, а не божественного насилия. Подобная перспектива ставит нас перед лицом выбора: пройдя сквозь горнило войны, отречься от насилия и спастись – или сгинуть навеки. «Более чем когда-либо я убежден, что у истории есть смысл, и он ужасает – но &quot;там, где опасность, растет и спасительное&quot;»

Религия и национализм. Алексей Бодров и Михаил Толстолуженко

Обсуждаемые в книге темы тесно связаны с вопросами идентичности. Неправильно понятая уникальность часто порождает боязнь утраты собственной идентичности, национальная идентичность превращается в национализм, с которым нередко отождествляют религию, и тогда вместо того, чтобы примирять и объединять, вера становится фактором разделения и страха. Слияние религии и национализма создает гремучую смесь и может привести к опасным конфликтам. Обсуждение этой острой проблемы и стало толчком к созданию настоящего сборника.<br /> Обсуждаемые в сборнике темы тесно связаны с вопросами идентичности. Каждый человек, каждая социальная группа уникальны. Любые серьезные отношения между людьми или социальными группами основаны на признании инаковости другого, ведь «друг» - это прежде всего «другой». Идентичность как выражение уникальности и инаковости может и должна играть позитивную роль в любых отношениях и взаимодействиях. Это, безусловно, относится и к национальности. Когда мы говорим о таком понимании идентичности и инаковости, немедленно возникают образы единства в многообразии и плодотворного сотрудничества.<br /> К сожалению, в реальности мы далеко не всегда наблюдаем такую благостную картину. Инаковость часто вызывает страх и отторжение, неправильно понятая уникальность порождает боязнь утраты собственной идентичности, национальная идентичность превращается в национализм. В наших реалиях это нередко оборачивается борьбой за защиту пресловутых «традиционных ценностей» - иногда вполне искренней, обусловленной непониманием природы социальных отношений или усвоенной с ранних лет бытовой ксенофобией, но чаще - преследующей политические или идеологические цели, когда специально создается образ врага и подпитываются вызываемые им страхи. Здесь уже трудно говорить о единстве в многообразии и о плодотворном сотрудничестве, можно в лучшем случае надеяться на диалог во избежание эскалации взаимонепонимания, недоверия и насилия.

Богословие свободы. Религиозно-антропологические основания свободы в глобальном контексте. Theology of Freedom. Religious and Anthropological Foundations of Freedom in a Global Context

Тема свободы - одна из главных тем Библии. Бог освобождает евреев из рабства, выводит на свободу, чтобы сделать своим народом. И вся история древнего Израиля - от Исхода до разрушения Храма - является историей трудного поиска свободы детей Божьих. В христианстве тема свободы обретает новую глубину. В Евангелии Христос говорит: «Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными» (Ин 8:32). На протяжении веков богословы Запада и Востока размышляли над этими словами.<br /> Философы также всегда стремились к познанию истины и осознанию феномена свободы. Сократ, величайший мудрец древности, в своих размышлениях о свободе был близок к христианской позиции. В древнем мире, когда вопрос свободы был связан с проблемой рабства, Сократ утверждал, что для человека первична свобода внутренняя, а не внешняя. По-настоящему свободен лишь тот, кто умеет управлять своими инстинктами и желаниями, а теряющий самообладание, становится рабом собственных пороков.

Этика. Дитрих Бонхеффер

Грандиозный подарок от ББИ - опубликованы рукописи «Этики»  выдающегося немецкого богослова Дитриха Бонхеффера, созданные им между 1940 и 1943 гг. В «Этике» он видел «дело всей своей жизни», исходный пункт ее концепции — богословский вопрос о том, как явленная в   Иисусе Христе реальность Бога может отразиться в земной  человеческой жизни. В заметках издателей обоснована новая реконструкция текста, прояснен частично зашифрованный исторический контекст  этики Бонхеффера и показано ее богословское значение.<br /> Катастрофическая эпоха, действующим лицом которой стал Д. Бонхеффер, заставила с новой ясностью увидеть  совершенно особый в свете «обычной» этики, неотмирный  характер христианской вести и ее императивов. Предпоследние вещи могут быть рассматриваемы только исходя из вещей  последних. Таково решение Бонхеффера.<br /> Всякому, кто желает рассмотреть проблему христианской  этики, должно предъявляться неслыханное требование, а  именно, требование с самого начала отказаться как от неподобающих существу дела от обоих вопросов, которые вообще наталкивают человека на занятия этической проблемой: «Как я становлюсь добрым?» и «Как мне совершить нечто доброе?»2 Вместо этого необходимо задать другой, бесконечно далекий от этих двух, вопрос о воле Бога3. Это требование столь важно еще и  потому, что предполагает решение, касающееся последней  действительности, — решение веры4. Там, где этическая проблема по сути представляет собой вопросы о собственном благом бытии и о добрых поступках, решение принимается для нашего Я и мира, рассматриваемых как последние действительности.

Театр зависти. Уильям Шекспир. Рене Жирар

Крупнейший современный литературный и культурный критик, антрополог и философ обращается к творчеству Шекспира и находит там подтверждения своей миметической теории. По мнению Жирара, люди стремятся к объектам не ради их собственной ценности, а в силу того, что они желанны кем-то еще - мы подражаем или копируем их желания. В таком миметическом желании автор видит одну из основ человеческого бытия.<br /> Используя свой метод, Жирар выявляет ранее не замеченную внутреннюю согласованность проблемных пьес, таких как &quot;Троил и Крессида&quot;, и поднимает статус &quot;Сна в летнюю ночь&quot; от хаотической комедии до шедевра. Книга изобилует новыми и неожиданными интерпретациями: Шекспир предстает &quot;пророком современной рекламы&quot;, а угроза ядерной катастрофы прочитывается в свете &quot;Гамлета&quot;. Пожалуй, самое интригующее в ней - краткая, но блестящая глава, трактующая в совершенно новой перспективе лекцию Стивена Дедала о Шекспире в &quot;Улиссе&quot; Джойса. По мнению Жирара, только Джойс, возможно величайший романист ХХ века, приблизился к пониманию величайшего драматурга Возрождения.<br /> Труд о Шекспире, «Театр зависти», - единственная книга Рене Жирара, написанная по-английски, а уже потом переведенная на французский язык. В своем введении автор утверждает: «Моя работа о Шекспире неразрывно связана со всем, что я когда-либо написал» (с. 1 наст. изд.). Это удивительное утверждение, поскольку научные интересы Жирара охватывают самые разные дисциплины: культурную антропологию, психологию, историю, богословие и литературоведение. Если он прав, то эти исследования шекспировской драматургии кажутся ключом к миметической теории Жирара.<br /> Единственный другой писатель, которому Жирар посвятил целую книгу, - Федор Достоевский, и напрашивается вопрос: что притягивало его к двум великим фигурам, которых разделяют три столетия? Ответ на него дает сам Жирар: «Писатели, которые меня интересуют, одержимы конфликтом как тонким разрушителем различия, которое он призван подчеркнуть». Иными словами, его занимала природа свойственного человеку страха утратить самобытность, настолько сильного, что мы готовы к враждебным жестам и поведению, чтобы подчеркнуть различия. К сожалению, поскольку обычно мы взаимно повторяем такие жесты, мы обезразличиваемся, превращаемся в «миметических двойников» друг друга - результат, противоположный ожидаемому. Жирар считает, что Шекспир и Достоевский блестяще показали этот парадокс человеческих отношений.