Православный
интернет-магазин
0
Моя корзина
пока пусто

Библейско-богословский институт

Показать полностью

Театр зависти. Уильям Шекспир. Рене Жирар

Крупнейший современный литературный и культурный критик, антрополог и философ обращается к творчеству Шекспира и находит там подтверждения своей миметической теории. По мнению Жирара, люди стремятся к объектам не ради их собственной ценности, а в силу того, что они желанны кем-то еще - мы подражаем или копируем их желания. В таком миметическом желании автор видит одну из основ человеческого бытия.<br /> Используя свой метод, Жирар выявляет ранее не замеченную внутреннюю согласованность проблемных пьес, таких как &quot;Троил и Крессида&quot;, и поднимает статус &quot;Сна в летнюю ночь&quot; от хаотической комедии до шедевра. Книга изобилует новыми и неожиданными интерпретациями: Шекспир предстает &quot;пророком современной рекламы&quot;, а угроза ядерной катастрофы прочитывается в свете &quot;Гамлета&quot;. Пожалуй, самое интригующее в ней - краткая, но блестящая глава, трактующая в совершенно новой перспективе лекцию Стивена Дедала о Шекспире в &quot;Улиссе&quot; Джойса. По мнению Жирара, только Джойс, возможно величайший романист ХХ века, приблизился к пониманию величайшего драматурга Возрождения.<br /> Труд о Шекспире, «Театр зависти», - единственная книга Рене Жирара, написанная по-английски, а уже потом переведенная на французский язык. В своем введении автор утверждает: «Моя работа о Шекспире неразрывно связана со всем, что я когда-либо написал» (с. 1 наст. изд.). Это удивительное утверждение, поскольку научные интересы Жирара охватывают самые разные дисциплины: культурную антропологию, психологию, историю, богословие и литературоведение. Если он прав, то эти исследования шекспировской драматургии кажутся ключом к миметической теории Жирара.<br /> Единственный другой писатель, которому Жирар посвятил целую книгу, - Федор Достоевский, и напрашивается вопрос: что притягивало его к двум великим фигурам, которых разделяют три столетия? Ответ на него дает сам Жирар: «Писатели, которые меня интересуют, одержимы конфликтом как тонким разрушителем различия, которое он призван подчеркнуть». Иными словами, его занимала природа свойственного человеку страха утратить самобытность, настолько сильного, что мы готовы к враждебным жестам и поведению, чтобы подчеркнуть различия. К сожалению, поскольку обычно мы взаимно повторяем такие жесты, мы обезразличиваемся, превращаемся в «миметических двойников» друг друга - результат, противоположный ожидаемому. Жирар считает, что Шекспир и Достоевский блестяще показали этот парадокс человеческих отношений.

708.86

Теологика. Том II. Истина Бога. Ганс Урс фон Бальтазар

Второй том знаменитой «Теологики» швейцарского богослова посвящен самооткровению триединого Бога в воплощении божественного Логоса, который есть Слово, Сын и Истолкователь Отца. Размышляя над тем, как вечная истина Бога может выражать себя в конечности творения, Бальтазар говорит о парадоксальности этой истины, являющейся одновременно истолкованием единого и триединого Бога и истолкованием мира, грешного и отвернувшегося от Бога. Это двойное истолкование неба и ада разрушает всякую человеческую спекуляцию и попытки рационально создать некую тотальную, абсолютную систему истины. Тот, кто характеризовал себя как путь и истину, явил истину Бога единственным возможным способом, какой апостол Павел называет безумием Бога, которое премудрее человеческой мудрости.<br /> От того, что в первом томе рассматривалось как истина, к этому речению Иисуса нет никакого последовательного перехода, только скачок. «Я есмь истина» (Ин 14:6) как высказывание какого-то человека не может идти снизу вверх, а только сверху вниз, в движении того, кто «пришел» оттуда, чтобы на земле быть этой истиной и о ней свидетельствовать: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать (martyrein) о истине» (Ин 18:37). Оба высказывания стоят рядом: Иисус есть истина и свидетельствует об истине. С объективной точки зрения оба высказывания могут быть тождественными; однако они указывают на различие. Различие в тождестве становится очевидным в самовысказывании: «Если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно; потому что Я знаю, откуда пришел и куда иду» (8:14); но, согласно обычаю иудеев, только свидетельство двоих заслуживает доверия, продолжает Он, разъясняя свое происхождение и свой уход: «Я Сам свидетельствую о Себе, и свидетельствует о Мне Отец, пославший Меня» (8:18). Поэтому если соотнести оба высказывания, то Он -истина в качестве посланника от Отца; Он не свидетельствует об Отце как об истине (Бог в писаниях Нового Завета становится «любовью», но никогда не называется «истиной»)[1], Он истина как посланник, а именно - посланный ради спасения мира (12:47), тем самым открывающий волю, ум и дело Отца. Он есть истина, а не только свидетельствует об истине.

583.24

Я вижу Сатану, падающего, как молния. Рене Жирар

Книга выдающегося философа Рене Жирара - одна из лучших современных антропологических апологий христианства - развивает проблематику жертвоприношения, миметического насилия, понимаемого как акт, лежащий в основе культуры и социума. Автор обращается к великим библейским темам зла и прежде всего - к теме Сатаны. По его мнению, Евангелия есть скорее учение о человеке, чем о Боге, карта насилий человечества, в которой его замыкают гордость и зависть. Обнаружить это учение о человеке и принять его, считает философ, значит воскресить идею Библии как целостного пророчества о Христе. Жирар рассматривает Евангелия как ключ ко всей мифологии прошлого, равно как и к будущим мифологиям, к той неслыханной истории, которая нас ожидает.<br /> От автора. Данная книга, в конечном счете, представляет собой то, что еще недавно называли апологией христианства. Я не скрываю этого обстоятельства, а напротив, без колебаний его признаю. Эта «антропологическая» защита христианства не имеет, разумеется, ничего общего с былыми «доказательствами существования Бога», «онтологическими аргументами» или «экзистенциальным» трепетом, который ненадолго пробудил XX век от духовной спячки. Все эти приемы прекрасны каждый на своем месте, но с христианской точки зрения они имеют один существенный недостаток - отсутствие связи с Крестом. Они носят скорее деистский, нежели специфически христианский характер.<br /> Если Крест демистифицирует мифологию еще более эффективно, чем автомобили и электричество у Бультмана, если он освобождает нас от иллюзий, которые бесконечно воспроизводятся в наших философских системах и социальных теориях, но нам никуда от него не деться. Религия Креста не только не устарела - она по сути и есть та драгоценная жемчужина, ради приобретения которой стоит пожертвовать всеми своими накоплениями.

377.79

Словарь Нового Завета. Том 2. Мир Нового Завета

Издание рекомендовано студентам, преподавателям, священнослужителям и полезен всем, кто хочет глубже познакомиться с происхождением христианства и новозаветной наукой.<br /> Словарь Мир Нового Завета посвящен как культурному ареалу, в котором возникло христианство, так и текстам Нового Завета, исключая Евангелия, которые рассматривались в первом томе двухтомного Словаря Нового Завета. Второй том содержит более сотни статей из четырех авторитетнейших словарей, подготовленных ведущими специалистами и изданных в США и Великобритании. Словарь поднимает проблемы текстологии, исагогики, экзегетики и герменевтики Нового Завета и предлагает современные решения. Он рекомендован студентам, преподавателям, священнослужителям и полезен всем, кто хочет глубже познакомиться с происхождением христианства и новозаветной наукой.<br /> Словарь Нового Завета — уникальное издание. Это незаменимое справочное пособие для людей, которые хотят лучше знать и понимать Священное Писание. Он содержит более трех сотен статей, написанных ведущими мировыми специалистами в области библейской текстологии, исагогики, экзегетики и герменевтики. Все статьи Словаря представляют результаты и последние достижения новозаветной науки конца XX — начала XXI века. Авторы применяют такие методы научного исследования, которые утверждают авторитет Священного Писания, используют критический подход к нему, поддерживают диалог с современным научным мировоззрением и обращаются к задачам, встающим перед христианской Церковью.

1667.34

Единство церкви в Новом Завете

Эта книга объединила авторитетнейших богословов и библеистов XX века, таких как Джеймс Данн, Герд Тайсен, Ульрих Луц, Рэймонд Браун, Юрген Ролофф, Эрнст Кеземан и др., принадлежащих к различным конфессиям. Все они ставят перед собой труднейшую задачу: показать, что единство христианских церквей необходимо и возможно, особенно в условиях все более растущей секуляризации современного общества. Христиане по-разному могут смотреть на мир и церковь, иначе выбирать отрывки для чтения из Писания, придерживаться разных традиций, но при этом они читают одну и ту же Библию. Именно Библия, ее Благая весть является тем, что в первую очередь связывает вместе всех христиан.<br /> Экуменическое движение находится сегодня в состоянии стагнации. Причины этого различны на востоке и западе Европы. Для многих восточных церквей экуменизм связан с воспоминанием о коммунизме, когда в течение нескольких десятилетий после Второй мировой войны православные участвовали в экуменизме по распоряжению государственной власти, и это было в интересах не церквей, а государства. Экуменизм служил фиговым листком для прикрытия истинных отношений между церковью и коммунистическим режимом, для сокрытия вмешательства государства в дела церкви и творимых притеснений на религиозной почве. Помимо того государство неустанно надзирало за участниками экуменического движения, некоторые из них оказывались в положении государственных представителей внутри своих церквей. С изменением политической ситуации все это породило недоверие к экуменизму.<br /> Вопросы и требования, которые ставили по этому поводу западные и восточные церкви через свои секуляризованные общества, были схожи, но ответы церквей различны. Западные церкви, прежде всего протестантские, пошли по пути модернизации и приспособления к новым общественным условиям, тогда как церкви Восточной Европы сохранили свою связь с традицией. Трудности на пути взаимопонимания между церквами возросли. Многие религиозные общины и конфессиональные образования рассматривали Восточную Европу и Россию как земли, открытые для миссионерской деятельности, и они наводнились миссионерами североамериканского, западноевропейского и азиатского происхождения. Едва ли эти миссии представляли церкви, входившие во Всемирный совет церквей, но недоверие к экуменизму вызывали немалое. Две большие православные церкви — болгарская и грузинская — формально вышли из экуменического движения, другие, среди них русская, этого шага не совершили, но в известной степени замкнулись.<br />

296.42

Голоса православного богословия на Западе в XX веке. Нобл Ивана, Бауерова Катержина, Нобл Тим, Парушев Паруш

Эта книга – продолжение монографии «Пути православного богословия на Запад в ХХ веке», написанной той же группой исследователей и изданной ББИ в 2016 году. Авторы предлагают свой оригинальный взгляд на современное православное богословие, рассматриваемое ими как полифоническое явление, в котором органично и целостно сосуществуют и богословское наследие отцов, и молитвенная практика исихастов, и деятельная духовность нестяжателей, и творчество мыслителей-модернистов, таких как В. Соловьев, П. Флоренский, С. Булгаков, Н. Бердяев и др.<br /> Большая радость для нас представить русскоязычному читателю продолжение нашей предыдущей книги «Пути православного богословия на Запад в XX веке». Для нас очень важно, чтобы и книга «Голоса православного богословия на Западе в XX веке» могла появиться в русском переводе. И это по двум причинам. Во-первых, эта книга продолжает книгу первую, представившую исторический контекст православия, начиная с византийского наследия и со времени византийской миссии к славянским народам через Золотую Орду и Османскую империю вплоть до современности. Лишь на этом основании могла возникнуть наша вторая книга, в которой мы сосредоточились уже на конкретных темах православного богословия и стремились показать, как они развились в XX веке на Западе. Во-вторых, все богословские течения, о которых мы упоминаем в книге, и их многоголосие, которое звучит в книге, уходят корнями, по большей части, в дореволюционную Россию. Эта укорененность способствовала тому, что все эти течения смогли на Западе не только выжить, но и развить некоторые свои духовные аспекты и богословские темы. Бесценные переводы сочинений отцов церкви, начатые в богословских академиях и в монастырях в дореволюционной России, внесли вклад в обновление на Западе традиции патристики. Исихастская духовность открыла Западу нестяжательство Нила Сорского и духовные традиции Оптиной пустыни. Темы солидарности, целостности и свободы могли развиваться на Западе на основаниях эпистемологии и антропологии славянофилов. И, наконец, нами была затронута специфически русская тема веры в Святую Софию - Премудрость Божию, которая, главным образом, благодаря личности Сергея Булгакова вписалась в контекст «русского» Парижа и принесла с собой стремление охватить и прожить всеединство реальности в целом.

416.83

Церковная догматика. Том 1. Карл Барт

&quot;Церковная догматика&quot; вошла в историю христианской мысли как одно из главных событий в богословии ХХ века. Карл Барт в своем фундаментальном богословском труде систематизирует и разъясняет основные положения христианского вероучения, проецируя христологический подход на всю область богословия. Сотворение мира, грехопадение человека, история Израиля, Новый Завет - все это интерпретируется сквозь призму &quot;события Христа&quot;. Русское издание включает в себя наиболее важные и интересные разделы оставшегося незавершенным многотомного оригинала. В первом томе объединены §§ 3, 15, 28, 32, 41/1 оригинального немецкого издания.<br /> Ярослав Пеликан написал в своем предисловии 1959 года к «Протестантской мысли» Карла Барта, являющейся сокращенной версией его монументальной работы «Протестантское богословие в XIX веке»: «Когда Барт решил заняться систематическим богословием, протестантская историческая наука потеряла исследователя, который мог бы стать величайшим историком вероучения после Адольфа фон Гарнака». Однако потеря для церковной истории оказалась триумфом для богословия. В то время как Пеликан сокрушался по поводу потери для церковно-исторической науки, лютеранские богословы в Европе возвещали новый рассвет богословия.<br /> Герхард Гоуге (Gouge) назвал «Церковную догматику» «одним из величайших достижений современной мысли и, возможно, самым значительным достижением систематического богословия в двадцатом веке». Датский богослов Регин Прентер считал «Церковную догматику» Барта «возможно, самой могучей системой, какую только видела история». Впрочем, приобретение для богословия дало кое-что и церковной истории. Те, кто имел желание углубиться в пространные экскурсы, набранные мелким шрифтом в «Церковной догматике», обнаруживали обилие сведений по основным проблемам в истории вероучения. Каждую из них Барт анализирует здесь со всей своей проницательностью и изощренностью. Несомненно, Пеликан знал об этом. Многочисленные исторические экскурсы в «Церковной догматике», «в которых рассматривается история всего, от учения об ангелах до образа Иуды Искариота, свидетельствуют о широте эрудиции Барта и глубине его мысли».

602.1

Семен Франк. Штрихи к портрету философа. Тереза Оболевич

Эта книга - попытка взглянуть на жизнь и творчество С. Л. Франка с внешней и с внутренней сторон. Автор сочетает аналитико-эпистемологический и реконструктивно-синтетический подходы, позволяющие пролить дополнительный свет на формирование философских и религиозных воззрений, а также жизненных установок и позиций великого русского философа. В работе использованы как новейшие исследования, так и архивные материалы, некоторые тексты С. Франка публикуются впервые.<br /> &quot;Новая книга сестры Терезы Оболевич является полезным дополнением к стремительно увеличивающемуся количеству научной литературы, посвященной Семену Франку. Т. Оболевич хорошо известный специалист по религиозной философии Франка. Эта удачно организованная книга стала для нее прекрасным способом свести воедино целый ряд интересных материалов и идей. В результате мы получили глубокое понимание характера и личности Франка и ясно изложенные некоторые аспекты его интеллектуального пути&quot;.<br /> проф. Филип Буббайер, Кентский университет, из Предисловия<br /> &quot;Панентеистическая версия философии всеединства Семена Франка приняла форму разработанной философской системы, свободной от идеологических обязательств и ясно показывающей общеевропейские источники ее основных понятий. Тем не менее, это не был продукт мирного созерцания, а результат интеллектуальной эволюции, отражающей драматическую историю жизни Франка на фоне русской трагедии. Книга сестры Терезы Оболевич, основанная на ее тщательных поисках в богатом Бахметьевском архиве в Колумбийском университете, является важным вкладом в понимание этого аспекта творчества Франка. Книга показывает многие ранее неизвестные грани жизни Франка в изгнании, уделяя особое внимание отношению его мысли к проблемам Русской православной церкви в 1920-е годы&quot;.<br /> Проф. Анджей Валицкий, Университет Нотр Дам (США), Польская академия наук<br /> Тереза Оболевич - профессор философии, заведующая кафедрой философии религии Папского университета Иоанна Павла II в Кракове (Польша), член Центра междисциплинарных исследований им. Коперника. Автор более 150 публикаций, в том числе шести книг, посвященных русской философии, истории философии, проблеме отношений между верой и знанием. В издательстве ББИ в 2014 г. вышло ее историко-философское исследование &quot;От имяславия к эстетике. Концепция символа Алексея Лосева&quot;, а так же под её редакцией в серии &quot;Наука и богословие&quot;, вышла книга &quot;Вера и знание. Взгляд с Востока&quot;<br />

277.89

Введение в еврейско-христианские отношения. Кесслер Эдвард

Книга Эдварда Кесслера задумана как простое и доступное  введение в долгую историю еврейско-христианских отношений. Автор касается широкого круга тем, включая в него не только  богословский контекст, но и произведения мировой литературы,  культурные, философские, исторические, социологические и  политические аспекты взаимодействия двух религий.<br /> Начнем с обнадеживающего факта: с начала XX века взаимоотношения между иудаизмом и христианством претерпели коренные изменения. Первопроходцами в развитии диалога и нового мышления были немногочисленные ученые и религиозные лидеры первой половины столетия. Однако Холокост, создание государства Израиль, II Ватиканский собор (1962-1965) способствовали более широким переменам. В результате христианство, которое долго подстрекало к агрессии против евреев, заново обрело уважение к иудаизму и даже восхищение перед ним. Некогда близкие отношения, казалось бы, канувшие в лету, во многом восстановились. У евреев же на смену старой точки зрения на христианство как на чужого и врага приходит осознание того, что с христианством возможно партнерство.

389.05

Деяния апостолов. Богословско-экзегетический комментарий. Архимандрит Ианнуарий Ивлиев

Книга Деяний - вторая часть исторического труда апостола Луки, богословской целью которого было указать божественные пути истории спасения. Евангелист ставит историю Иисуса Христа в новую перспективу. Он не делает ее отрывком прошлого, равноценным другим историческим эпизодам. Напротив, он желает показать, что &quot;история Иисуса&quot; не замыкается в себе, но имеет свое продолжение в дальнейшем, вплоть до нашего времени. Ее продолжение Лука показывает в истории апостолов и церкви. Адресаты его книги - прежде всего христиане из язычников. В ней, как и в Евангелии, Лука стремится приобрести последователей Иисуса Христа и членов его церкви, пробудить симпатию к Благой вести, способствовать большему ее пониманию. Языкохристиане должны убедиться в том, что их вера коренится в самых первых днях существования церкви, гарантирована великими авторитетами и перешла к ним, язычникам, согласно Божьему замыслу, от иудеев. Этому новому поколению, которое больше не ощущает связи с иудейством и не принадлежит к поколению основателей церкви, возвещается историческая оправданность их веры.<br /> Ианнуарий Ивлиев (1943 - 2017) - архимандрит, выдающийся библеист, богослов, педагог, профессор Санкт-Петербургской православной духовной академии, преподавал в СПбГУ, был членом международного научного общества Colloquium Paulinum, экспертом Объединенных библейских обществ.

444.62

Пути православного богословия на Запад в XX веке. Нобл Ивана, Бауерова Катержина, Нобл Тим, Парушев Паруш

Авторы книги, современные богословы и историки, попытались представить в емкой и динамичной форме сложную, полную конфликтов и драматических коллизий, историю отношений православия с западным миром, начиная с падения Византии и заканчивая современной ситуацией в диаспорах Англии, Франции, Германии и США. Важное место в исследовании занимают темы православной миссии на Западе, движений обновления в дореволюционной России, гонений на церковь в советской России, судьбы русской эмиграции и опыта новомучеников. Книга предназначена широкому кругу читателей.<br /> Традицию, богословие и живую реальность Православной церкви можно сравнить с симфонией или диахронической и синхронической полифонией, складывающейся из разных голосов, каждый из которых имеет собственную тональность и оттенок. Эта, не тождественная ни одному из составляющих ее голосов, композиция сотворена Богом. Бог, как говорит Ириней Лионский, «гармонизирует нас в симфонии спасения». Ни одна фраза симфонии не повторяет предыдущую, но при этом никто не может вдруг начать играть свою собственную мелодию. Для того, чтобы постичь динамику симфонии, расслышать каждый голос отдельно и в общем контексте симфонии, чтобы оценить все ее многозвучное богатство, необходимо видение как движения истории в широком смысле, так и историй конкретных лиц, сопровождаемое благожелательным пониманием богословских, церковных и социальных проблем, которые решались в разные эпохи.<br /> Эта книга - результат такого подхода. Речь в ней пойдет не об основах православного догматического богословия, представленного ведущими богословами прошедшего столетия, не о событийной истории и личностях, а скорее о симфонии православия, исполняемой на протяжении ряда веков. Первоначально авторы намеревались исследовать феномен существования богословов в эмиграции (ситуация, достойная внимания, которой православию не было необходимости заниматься в течение многих столетий), когда эти интеллектуально и духовно целостные личности, с присущей им гигантской энергией, отвагой и открытостью, были вынуждены задуматься над тем, кто они и каков их голос в симфонии православия.

453.89

Русский баптизм и православие. Константин Прохоров

Книга посвящена позднему (1960 - 1990 гг.) советскому баптизму. В фокусе исследования - многообразие православного влияния на богословие евангельских христиан-баптистов, их литургическую традицию, а также на жизненный уклад отечественных протестантов в целом. Автор использует как широко известные, так и редкие печатные материалы, рукописи, интервью. Книга написана доступным языком и будет интересна не только специалистам, но и простому читателю.<br /> Несмотря на сложную и подчас драматическую историю отношений между русским православием и отечественным протестантизмом, едва ли возможно отрицать их определенную внутреннюю взаимосвязь. При всей очевидной несхожести - в убранстве храмов, традициях, догматических взглядах - у них существуют и немалые точки соприкосновения. Проживание в одной стране на протяжении длительного времени, общая история и национальные корни, одинаковые гражданские обязанности и заботы, едва ли не единственный до недавнего времени русский («синодальный») перевод Библии и т.д. - все это неизбежно сближало и зачастую делало отечественных евангельских христиан и баптистов причастными к православному мышлению, культуре и, в некоторой мере, богословию - вероятно, даже больше, чем к классическому западному (европейскому или американскому) протестантскому опыту.<br /> <br />

573.51

Откровение любви. Тринитарная истина бытия. Олег Давыдов

Главным мотивом для написания этой книги стала убежденность автора в том, что божественная тринитарная любовь есть истина реальности. Бытие творения, обретаемое им как сияющий дар красоты, истины и блага, аналогически указывает на щедрость и совершенство бесконечного трансцендентного истока - триединого Бога. Радость, свобода, наслаждение и полнота бытия, признание инаковости и позитивности различий, столь необходимые современному миру, рождаются в активном созерцании и экзистенциальной причастности к тринитарной жизни.<br /> «Олег Давыдов — самый интересный молодой богословский голос в русскоязычном пространстве на сегодняшний день, что подтверждает его прекрасная книга. Эта книга устремляется прямо к сердцу христианского Откровения, пытаясь прочитать тайну творения в раскрывающем свете тринитарной истины. Делая это, Давыдов опирается на аналогию бытия как на христианский метафизический ориентир, способный не тоталистически артикулировать сияющую связь между конечным и бесконечным бытием. Используя западную метафизическую терминологию — в основном мыслимую в стиле великого Эриха Пшивары, — эта книга открывает столь необходимый и наводящий на размышления диалог между великой традицией русского православия и западного католического христианства. Откровение Любви: тринитарная истина бытия — книга, которую необходимо прочитать всем, кто заинтересован в том, чтобы приблизиться к сердцу и жизни современного христианского метафизико-теологического видения».

731.77

Слава Господа. Богословская эстетика. Том II: Сферы стилей - Часть 1: Клерикальные стили

Если предметом первого тома &quot;Богословской эстетики&quot; была непосредственно форма и красота богословия, то в центре внимания этого тома - слава божественного откровения, какой она раскрывается и предстает в многогранном богословии церкви. Автор рассматривает лежащую в библейском откровении объективную первопричину в ее формообразующем воздействии на богословие. Речь пойдет о разнообразных способах видения, которые возникли вследствие не только человеческой ограниченности, но и все более возрастающего проявления и могучего действия полноты откровения.<br /> Предметом внимания этого тома будет слава божественного откровения, какой она раскрывается и предстает в многогранном богословии церкви. То есть мы не будем говорить непосредственно (и сужающим образом) о форме и красоте богословия. <br /> Нас интересует лежащая в библейском откровении объективная первопричина в ее формообразующем воздействии на богословие. Таким способом историческое расследование создает переход от представления исторической формы откровения в себе (первый том) к ее внутрибогословской догматической обработке (третий том). Сейчас речь пойдет о способах видения, которые должны быть многообразными вследствие не только человеческой ограниченности, но и все более возрастающего проявления и могучего действия полноты откровения. Кроме того, исследование этого множества точек зрения подготовит нас к тому, чтобы мы не пропустили ничего существенного в догматике славы и смогли на широком пространстве индукции в церковно-богословской традиции сформулировать основные принципы этой богословской дисциплины, пренебрежение которой сделало ее сегодня практически несуществующей.

546.52

Слава Господа. Богословская эстетика. Том I: Созерцание формы. Бальтазар Ганс Урс фон

Главная тема этого фундаментального труда Бальтазара - богословская красота (&quot;Слава&quot;) божественного откровения. Утрата этого ракурса, по мнению крупнейшего мыслителя ХХ века, нанесла ущерб современной христианской мысли. Автор ставит перед собой задачу - вернуть красоту на ее прежний, магистральный путь, не утверждая при этом преимущества эстетического принципа перед логическим и этическим.<br /> Первый том представляет проблему исторически, поднимая тему богословского познания и, прежде всего, его субъективной структуры.<br /> В данной работе мы попытаемся представить христианское богословие в свете третьей трансценденталии, а именно присовокупить к понятиям verum (истинное) и bonum (благое) и третье – pulchrum (прекрасное).  Из предисловия будет видно, какой ущерб нанесла христианской мысли утрата этого ракурса, который когда-то всецело определял богословие. Речь идет не о том, чтобы по прихоти отправить красоту на непроторенный запасный путь, а чтобы вернуть ее на прежний, магистральный, не утверждая при этом преимущества эстетического принципа перед логическим и этическим. Трансценденталии нерасторжимо связаны между собой, и поэтому пренебрежение одной из них разрушительно влияет на остальные. В качестве общего пожелания хотелось бы сказать, что хорошо было бы не сводить заведомо этот опыт – а на большее данная работа и не претендует – к «эстетствованию», а, по крайней мере, попытаться вслушаться в то, о чем здесь пойдет речь. Первый том будет постепенно прокладывать дорогу этой теме, приближаясь к ней предметно и исторически. В основной части он поднимет тему богословского познания, в первую очередь его субъективной структуры, а затем и условий его приложения к богословию. Тот факт, что при этом всплывет множество вопросов, которые обычно разрабатываются так называемым фундаментальным богословием, не должен создавать обманчивое впечатление, будто мы здесь развиваем фундаментальное богословие, отличное от догматики и противоположное ей; ход рассуждений скорее будет убедительным свидетельством нерасторжимой связи этих двух аспектов богословия.

731.77

От имяславия к эстетике. Концепция символа Алексея Лосева. Историко-философское исследование. Тереза Оболевич

Русский перевод книги выходит в юбилейный год - ныне мы отмечаем 120-ю годовщину со дня рождения Алексея Федоровича Лосева и 25-ю годовщину со дня его смерти. Великий ученый по праву считается последним философом Серебряного века. Его творчество многогранно. Читая его различные работы, невольно задумаешься: кем был Лосев? То он предстает как монах-имяславец, то как тонкий ученый-диалектик, то как историк философии, то как знаток античной литературы и мифологии, то как поэт, то как философ математики...<br /> В книге я пытаюсь воссоздать целостный облик мысли Лосева, сконцентрировав его вокруг понятия символа. По моему убеждению, это одно из самых ярко выраженных (если не самое яркое) учений, которое иллюстрирует взгляды Лосева в их совокупности. Реконструкция и анализ лосевской теории символа составляет своеобразное case study - тематическое исследование, которое вместе с тем позволяет дать довольно ясное представление о философии русского мыслителя в целом.<br /> Настоящая книга является несколько переработанным вариантом польского издания. Со времени ее написания появилось много новых публикаций текстов как самого А.Ф. Лосева, так и работ, посвященных ему, но учесть их все в данном переводе у меня уже не было возможности. За готовность вести дискуссионные беседы, за сделанные замечания, указания и подсказанные идеи от всей души  благодарю всех, кто имеет отношение к созданию этой книги.<br /> <br />

534.64

Геннадий Схоларий, патриарх Константинопольский (1454-1456). Александр Занемонец

Геннадий Схоларий - один из наиболее интересных представителей последнего поколения византийцев и свидетель захвата Константинополя турками в 1453 г. Образованнейший человек, плодовитый писатель, церковный и общественный деятель Схоларий стал первым патриархом Константинопольским эпохи турецкого владычества. Ему выпало устраивать церковную жизнь в годы после крушения тысячелетних устоев византийского мира. Этим напряженным годам и посвящена данная книга.<br /> Нельзя сказать, что Геннадий Схоларий особенно избалован вниманием исследователей. Ему посвящено две монографии, а общее число работ о нем — около трех десятков. При большом объеме сочинений самого Схолария — более восьми томов — это число невелико. Для греков Схоларий превратился в фигуру символическую — он был первым Константинопольским патриархом при турках. И это было важнее, чем сама личность и творчество святителя. Свидетельством особого значения Геннадия Схолария для Константинопольского патриархата в наши дни является то, что его мозаичное изображение украшает главный вход нового здания Константинопольской патриархии, построенного несколько десятилетий назад. На Западе Схоларий стал известен с другой стороны — как переводчик католических богословов и участник Флорентийского собора, одобривший объединение.<br /> Эта небольшая работа посвящена исключительно периоду патриаршества Геннадия Схолария (1454-1456 гг.), которое имело особое значение для Константинопольской церкви и греческого народа как время перехода к совершенно новым условиям: пала Византийская империя, и началась туркократия. В центре внимания нашего исследования будет личность самого патриарха. Пытаясь понять его мироощущение и рассматривая его деятельность в период патриаршества, мы постараемся увидеть человека, которому довелось стать предстоятелем Константинопольской церкви в эпоху заката Византии и первых лет турецкого владычества. В данном случае принцип нашей работы - исследовать «от внешнего к внутреннему». Сначала мы рассмотрим то, каким видели патриарха Геннадия современные ему и более поздние греческие авторы, потом обратимся к текстам Схолария этого периода, обращенным к нехристианам, то есть ко внешнему для него миру, и, наконец, остановим наше внимание на сочинениях святителя, адресованных к своим - к вверенной ему пастве.

222.31

Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского. Симонетта Сальвестрони

По мнению автора, известного русиста, профессора Университета Кальяри (Италия), современный читатель, задавленный неимоверным количеством пустой информации, как никогда нуждается в рефлексии над кардинальными вопросами бытия, которые ставил Достоевский и которые все меньше слышны сегодня. Сальвестрони подробно анализирует явные и скрытые цитаты и аллюзии из Библии и произведений отцов церкви в главных романах великого русского писателя. Книга настраивает нас доискиваться, вместе с Достоевским, смысла жизни - того, что составляет красоту и истину, что позволяет обрести глубокий, прочный мир и радость.<br /> Без привлечения библейского текста невозможно понять и оценить творчество Достоевского во всей его полноте, сложности и оригинальности. В «Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы» введены длинные евангельские отрывки — такие, как эпизоды с воскрешением Лазаря (Ин 11, 1—44), с бесноватым из Гадаринской страны (Лк 8, 32—36), Послание Лаодикийской церкви (Ап 3, 14—17), фрагмент из эпизода Свадьбы в Кане Галилейской (Ин 2, 1—11), а также огромное количество прямых и косвенных цитат из Св. Писания, количество которых неуклонно нарастает к последнему роману настолько, что почти каждая страница содержит эти цитаты.<br /> По прошествии ста двадцати лет со дня опубликования «Братьев Карамазовых» следует констатировать, что систематическое изучение столь важного для творчества Достоевского аспекта не было предпринято. Цель данной работы — выявить прямые и косвенные цитаты из Священного Писания, использованные Достоевским, и проанализировать их роль в художественной ткани романов.

324.2

Введение в Новый Завет. Юрген Ролофф

Jürgen Roloff - видный немецкий библеист (1930-2004), более двадцати лет возглавлявший кафедру Нового Завета на богословском факультете Эрлангена.<br /> Студенты не без оснований жаловались на то, что на занятиях по частным дисциплинам они вынуждены усваивать такой объем конкретного материала, что перестают различать магистральные направления и не могут уже составить целостной картины из многообразия <br /> разработанных наукой проблем и аспектов. <br /> Имея в виду такую общую ориентировку читателей, настоящее пособие стремится соединить в себе две частные дисциплины новозаветной науки: исагогику и богословие Нового Завета. Исагогика изучает историю возникновения отдельных новозаветных Писаний, их литературную структуру, процесс их собирания и, наконец, сведение их в новозаветный канон.<br /> Автор широко известных в Германии комментариев к Деяниям апостолов, Откровению Иоанна и Первому посланию к Тимофею, важнейшего труда по новозаветной экклесиологии &quot;Церковь в Новом Завете&quot; и ряда других исследований, председатель исследовательской комиссии по вопросам церкви и иудаизма при Евангелической церкви Германии.<br /> Эта книга - неоценимое подспорье для любого студента, желающего войти в курс современных научных исследований.<br /> Эта книга дает в сжатой форме информацию о возникновении, литературном своеобразии, содержании и богословском  значении новозаветных Писаний. Она обращена в первую очередь к читателям и читательницам, не имеющим специальных знаний, но желающим получить необходимые для ориентации научно обоснованные данные о Новом Завете. Учитывая такую  аудиторию, автор по возможности опустил всякого рода методические разъяснения. Профессиональные выражения встречаются лишь тогда, когда без них нельзя обойтись, и в этих случаях они всякий раз кратко объясняются. Перипетии обширных научных дискуссий, учесть которые в подробностях в состоянии лишь специалисты, также оставлены в стороне. Их результаты использованы лишь в той мере, в какой они представляют собой известный консенсус исследователей.<br /> Мне показалось более важным сделать понятными взаимосвязи как между формой и содержанием отдельных новозаветных книг, так и между разными книгами. Кроме того, эта книга может дать некоторую общую  ориентацию студентам, в первую очередь тем, которые изучают  богословие не в качестве основной специальности. Надеюсь, что это будет способствовать исправлению того бедственного положения, с которым я сталкивался в моей многолетней преподавательской работе, причем с каждым годом все в большей степени.<br /> 2-е издание.<br />

333.47

Церковная догматика. Том 3. Карл Барт

В третий том включены три параграфа из обширной &quot;Церковной догматики&quot; Карла Барта. Первые два (§§ 65 и 70/1) посвящены учению о грехе. Барт рассматривает грех как движение человека в направлении, противоположном движению милости Божьей. Если Бог смиряется в воплощении и смерти Сына, разделяя с человеком его судьбу и даруя ему жизнь вечную, то человек в своем грехе высокомерно превозносится, отвергая человечность Бога и пребывая вдали от Него в косности и во лжи. Последний раздел этого тома (§ 72) - экклезиологический - посвящен свидетельству общины, ее миссии в мире и для мира. Церковь, по Барту, перестает быть церковью, если она живет только ради себя. Своим бытием она призвана свидетельствовать о чуде бытия смиренного Бога, о величии человека и об истине встречи Бога и человека в Иисусе Христе.<br /> В январе 1952 г. Карл Барт работал над учением о примирении, трехтысячестраничным текстом из его «Церковной догматики», который вышел в трех монументальных томах и из которого взяты все избранные тексты, вошедшие в этот третий том русского издания Барта. Именно тогда он с удивлением узнал, что «Его величество король Англии милостиво наградил меня Королевской медалью за заслуги в борьбе за дело свободы[1]». Почему профессор богословия Базельского университета удостоился такой чести? Как он служил делу свободы?<br /> В период холодной войны Барт много говорил о необходимости третьего пути, отличного от тех, которыми идут Восток и Запад. Он решительно выступал против ремилитаризации Германии и был непримиримым противником холодной войны. В дополнение к этому, он еще более решительно боролся с проявлениями антикоммунизма. Поэтому подозревать его в том, что он симпатизирует коммунистам, стали не только в Швейцарии, где он получил прозвище «красный богослов», но и в Соединенных Штатах. Из достоверного источника ему стало известно, что летом 1950 г. он попал в поле зрения американских спецслужб за то, что у него было слишком много друзей на Востоке.

731.77