Библейско-богословский институт

И произвела земля…. Христианская вера и эволюция. Гайсберт ван ден Бринк

И верующим, и неверующим часто кажется, будто в дебатах об эволюции христианская вера сотрясается до основания. Автор книги, известный нидерландский богослов, убедительно доказывает, что все обстоит совсем не так. В своем блестящем исследовании он задается вопросом: если предположить, что теория эволюции истинна, какие последствия это имеет для христианской веры? Совместимы ли они, и если да, то как именно? Читатель узнает, что собой представляет современная версия теории эволюции и как она помогает глубже понять важность библейского учения о человеке. Гайсберт ван ден Бринк (р.1963) — ведущий нидерландский богослов, заведующий кафедрой богословия и науки факультета религиоведения и богословия Амстердамского свободного университета. Читает лекции в разных странах, в том числе в России (Москва) и США. Среди его публикаций — справочник Христианская догматика (в соавторстве с Корнелисом ван дер Кооем).

Дилогия Луки. Композиция и синоптические источники. Вадим Витковский

Книга известного российско-немецкого библеиста Вадима Витковского представляет собой первое в мире систематическое исследование Дилогии Луки – совокупности двух новозаветных писаний, Евангелия от Луки и Книги Деяний апостолов. Поразительно, но факт: хотя к любому из новозаветных произведений существуют сотни научных и популярных комментариев, это – самое длинное из них! – еще никогда не комментировалось как единый текст. Лежащая перед читателем книга представляет новый взгляд на канонические Евангелия, на знаменитую «синоптическую проблему» и на новозаветный корпус в целом, а также содержит ответы на многие проблемные вопросы современной библеистики. Всем, кому по-настоящему интересен Новый Завет и в особенности Евангелия и Деяния апостолов, эта книга даст уникальную возможность взглянуть на писания Марка, Матфея и, конечно, Луки по-новому и увидеть в них те связи, которые прежде оставались незамеченными.

Религия и либерализм. Бодров А., Толстолуженко М. (под ред.)

Настоящий сборник посвящен изучению отношений религии и либерализма, а также их осмыслению с христианской точки зрения. Он содержит тексты таких крупнейших современных философов и богословов, как Чарльз Тейлор, Юрген Хабермас, Ганс Кюнг и Юрген Мольтман. Помимо этого, в книгу входят статьи известных отечественных и зарубежных исследователей, анализирующие взгляды самых разных мыслителей – от о. Павла Флоренского и Владимира Соловьева до Джорджо Агамбена и Джона Милбанка. Книга адресована всем интересующимся современными проблемами богословия.<br /> Противопоставление либерализма и религии обманчиво и не позволяет по-настоящему понять ни сам либерализм, ни его взаимоотношения с религией. Недаром философ Чарльз Тейлор рассматривает модерную западную цивилизацию и ее последующее развитие не как провал исторического христианства, а как историю его успеха. Граница между стремлением к свободе и ориентацией на фундаментальные установления, обусловленные высшими (метафизическими) ценностями, проходит не между либерализмом и религией, а внутри религиозных групп или даже внутри самой человеческой личности. Свобода, основанная на любви, служит опорой христианства и других мировых религий. Человек сотворен свободным, и онтологическая свобода человека занимала умы многих христианских философов и богословов.<br /> И тем не менее на практике обычно мы видим конфликт религиозных и либеральных взглядов. Папа Пий IX объявлял крестовый поход против либерализма во всех его проявлениях (1864 г.), Джон Милбанк развивает богословскую критику секулярного либерализма (настаивая при этом на религиозной свободе), Виктор Орбан, премьер-министр Венгрии, восстает против либеральной демократии и предлагает заменить ее христианской демократией, которая, по его мнению, антилиберальна (illiberal). Антилиберальные взгляды в большей степени присущи современной Восточной Европе, особенно традиционно религиозным странам, но этого не избегают и традиционные западные демократии - например, в Католической церкви в США ощущается заметный раскол по линии либерализма, что затрагивает и саму церковь, и общество.<br /> Каким может быть отношение религии к либерализму и его ценностям? С одной стороны, обычно предполагается, что религия по природе консервативна и озабочена преимущественно интересами не индивида, а группы (особенно на Востоке), поддерживая традиционный уклад жизни и традиционные ценности. В этом плане религия, особенно в ее фундаменталистских проявлениях, считается противостоящей тому, что утверждает и отстаивает либерализм. С другой стороны, поскольку никакая религия не является чем-то однородным, среди представителей одной и той же религии можно обнаружить различное отношение к либеральным ценностям. Даже фундаменталисты порой апеллируют к этим ценностям (таким как свобода религии и свобода слова). Ввиду всего этого отношение религии к либерализму является непростым и едва ли допускает однозначную интерпретацию.<br /> На Западе христианство в целом признало либеральные ценности и адаптировалось к ним. В посткоммунистических Восточной Европе и России, однако, встреча с либеральными ценностями стала для христианства и других религий непростым опытом. Хотя коммунистические режимы в этих странах обычно подавляли и контролировали религию, последняя чувствовала себя в каком- то смысле в безопасности в закрытом обществе, несмотря даже на многочисленные наложенные на нее ограничения. С падением же коммунизма религия в этих странах столкнулась с новыми, порою пугающими вызовами, причину которых она нередко усматривает в либеральных ценностях, которые считает «импортированными с Запада» с целью разрушить местные традиционные ценности. Бремя свободы оказалось отнюдь не легким.<br /> Настоящий сборник включает в себя ряд научных докладов, представленных на международной конференции «Религия и либерализм», проведенной Библейско-богословским институтом св. апостола Андрея в Москве 12-13 декабря 2019 г. Помимо этого, в книгу включены тексты крупнейших современных богословов и философов, касающиеся отношений религии и либерализма. Четыре раздела сборника («Бог и свобода человека», «Религия и либеральное государство», «Церковь и либерализм» и «Политическое богословие»), конечно, не охватывают все аспекты заявленной в заглавии этой книги темы, однако все же так или иначе затрагивают многие относящиеся к данной теме проблемы. К тому же первый и последний разделы соотносятся с ранее выходившими в ББИ (в серии «Современное богословие») сборниками, в которых можно найти немало дополнительных материалов.

Красота бесконечного: Эстетика христианской истины. Дэвид Бентли Харт

Красота есть нечто большее, чем просто «истина», или, скорее, красота неотделима от истины как мера того, чтó богословие может назвать истинным. Конечно, предпринятая в данной книге попытка оправдать евангельскую риторику посредством красоты как таковой приводит к новым вопросам. Кто скажет с уверенностью, что прекрасное свободно от насилия или каких-либо ухищрений? Как можно убедительно доказать, что «красота» не служит самой стратегии власти, которой она, как предполагается, составляет альтернативу? «Эстетический» ответ на упорство постмодерна в утверждении, что насилие неизбежно, адекватен лишь в том случае, если в нем содержится вразумительная оценка красоты внутри самой христианской традиции; только при этом условии прекрасное может опосредовать христианскую истину без малейшей тени насилия.<br /> «Красота бесконечного: эстетика христианской истины» – opus magnum, первая и наиболее известная работа Дэвида Бентли Харта. После нее были опубликованы его апологетические труды, размышления об апокатастасисе, но представленный здесь проект теологической эстетики по-прежнему остается вершиной его творчества, неизменно вызывающего широкое обсуждение, в том числе в российском богословском пространстве. Перед нами разворачивается впечатляющая попытка  заново обосновать возможность христианской онтологии как нарратива о бесконечном, схватываемом в категориях красоты и мира. В красоте как в неуловимой и неописуемой радости, участвующей в «безосновной радости излучения бытия», таинственный фон бытия становится видимым сквозь явления. Теоэстетический синтез не снимает различий между философией и теологией, но предполагает взаимную внутреннюю открытость, основанием которой становится убежденность в том, что истина, красота и благо могут постигаться только друг в друге и друг через друга.<br /> Дэвид Бентли Харт – наиболее выдающийся православный богослов современности, главная книга которого «Красота бесконечного» прежде всего дает образцовую систематическую критику притязаний постмодернизма. В центре книги – создание пост-экзистенциальной персоналистической онтологии человека и Бога, общества и общины, творения и благодати. Наиболее полемическая последняя часть книги критикует современную социальную действительность с позиций утверждения теории и практики радикальной христианской солидарности. Харт убедительно показывает, что православное христианство является альтернативой или диалогическим партнером для всех существующих мировоззрений.

Человек. Юрген Мольтман

Что есть человек? На этот вопрос сегодня существует огромное количество ответов из области социологии, психологии и различных мировоззрений. Богословие также предлагает свой ответ. В предлагаемой книге выдающийся современный богослов Юрген Мольтман рассматривает различные представления о человеке и соотносит их со своей богословской позицией: он обосновывает гуманизм веры и последовательно критикует проекты, абсолютизирующие и обожествляющие человека. По Мольтману христианское видение человека ориентировано на распятого Христа: «Распятый воплощает новую человечность, соответствующую Богу, среди отношений бесчеловечности, противостоящих Богу.<br /> Юрген Мольтман рассматривает различные представления о человеке и соотносит их со своей богословской позицией: он обосновывает гуманизм веры и последовательно критикует проекты, абсолютизирующие и обожествляющие человека.<br /> По Мольтману,  христианское видение человека ориентировано на распятого Христа: «Распятый  Господь воплощает собой новое человечество, которое отвечает Богу в  обстоятельствах человечества, противящегося Богу».<br /> С момента распада «реально существующего социализма»  попытки найти конфликт идеологий оказываются тщетными. Его место занял «единый мир» глобализации. Тем не менее,  вопросы «гуманизма в индустриальном обществе» по-прежнему  актуальны. Сегодня ответить на них даже сложнее, так как альтернативных решений очень мало. Затяжная экономизация, часто  непреднамеренная и невольная, сегодня присутствует во всех сферах жизни.<br /> Появление детей приводит к большим расходам, поэтому  сейчас гораздо больше молодых людей, чем раньше, вообще не хотят иметь детей. Крупные предприятия в своих отчетах  рассматривают сотрудников уже не как живых людей, а как фактор расходов, сокращающий прибыль и снижающий курс акций. С началом  дерегулирования экономики политика стала зависеть от  экономических интересов крупных концернов. То же самое происходит и в других областях. Здесь и возникает новый конфликт,  затрагивающий достоинство человека и смысл существования  человеческого общества. Хотим ли мы, добившись кратковременного  экономического успеха, надолго похоронить нашу человечность?

Раба Господня. Книга о Марии. Адриенн фон Шпайр

Эта книга записана Бальтазаром со слов его духовной дочери Адриенне фон Шпайр и посвящена богословско-мистическому освещению всего земного пути Девы Марии от Благовещения до Успения. Это не житие и не биография, а именно богословско-мистическая интерпретация, основанная как на личном опыте встречи и общения Адриенне фон Шпайр с Девой Марией, так и на богословии самого Бальтазара.<br /> Как сноп, в котором колосья схватываются посредине и расправляются на концах, так и жизнь Марии собрана в ее согласии; из него она получает свой смысл и свою форму и развертывается назад и вперед.<br /> Однажды собранное есть одновременно то, что сопровождает каждый миг ее бытия, что освещает каждый поворот ее жизни, каждую ситуацию наделяет особенным значением и ей самой дарует при любых обстоятельствах благодать понимания. Каждый вздох, каждое движение, каждая молитва Матери Господа сообщает ее согласию полноту значения.<br /> Ибо такова природа ее согласия: оно и связывает того, кто высказывает его, и в то же время оставляет ему полную свободу выражения. Высказывающий это согласие наполняет его своей собственной личностью, передает ему свое значение и свой неповторимый тон, но и сам через это согласие формируется, освобождается и осуществляется. Всякая свобода развертывается через отдачу и отказ от несвязанности.<br /> И в этой свободе-в-связанности берет начало всякая плодотворность.

Победа любви - Размышления над Рим 8. Шпайр Адриенн фон

Эта книга - необычный, яркий, глубокий комментарий к восьмой главе Послания к Римлянам апостола Павла, где речь идет об окончательной победе любви Бога. Ничто, по мнению автора, не в силах остановить неудержимое продвижение этой победы, ведь уверенность в ней, как и сама любовь, есть свойство Бога. С этой уверенностью, утверждает Шпайр, те, кто следует словам Павла, готовы взяться за любую вдохновленную Богом задачу, пойти на любое предложенное им соглашение. Победа за ними, и это та безграничная победа, которую сам Бог желает и обеспечивает, - победа любви.<br /> Восьмая глава Послания к Римлянам - яркая, головокружительная кульминация в величественной симфонии Павловых творений, которая может действовать на нас даже в отрыве от общего контекста его писем. Такое расщепление Священного Писания на фрагменты, постоянно практикуемое Церковью в литургии и проповеди, со всей силой напоминает нам о том, что при всей горизонтальной связи между человеческим и божественным Слово Божье в каждом своем фрагменте вертикально «стреляет с неба» и должно приниматься обнаженным, ничем не защищенным человеческим сердцем. В этой главе речь пойдет об окончательной победе любви Бога Отца через Христа Святым Духом в верующих, соединенных в Церковь, в братьях и сонаследниках Сына, через которых все стенающее творение в конечном счете достигнет освобождения. Ничто не в силах остановить неудержимое продвижение этой победы, преградить путь этому триумфальному шествию. Мы со своими ограничивающими идеями не можем перебивать Павла; его провозвестие носит характер абсолютной, и при этом прогрессирующей, всеобщности. Еретики, исходившие из небиблейского учения о предопределении, в котором индивидуумы расставлялись друг против друга, ошибочно видели в завершающих стихах подтверждение своей субъективной уверенности в спасении. Адриенн фон Шпайр удалось избежать этой опасности, как равно и первой - ограничить слова апостола внешними рамками; она по своему обыкновению остается внутри чистой и неискаженной объективности спасительного дела и его распространения. Поэтому она запрещает себе понимать понятие «избрание» иначе, как только в контексте истории спасения, т.е. как нечто обязывающее, как послание, и считает, что именно в этой форме следует истолковывать библейский - уже ветхозаветный, но в особенности Павлов и Иоаннов - смысл тайны избранничества.

Жизнь в последние времена. Иной взгляд на эсхатологию. Алисон Джеймс

Есть одна традиционная христианская молитва, просящая Бога вести и направлять нас, дабы мы научились использовать блага этого мира так, чтобы причаститься вечным благам.<br /> Именно об этом рассказывает данная книга: о том, как мы можем видеть что-то сквозь окружающий нас «апокалипсис» насилия и хаоса, с одной стороны, и как научиться полагаться на миролюбие, надежность и творческую силу «эсхатологии», — с другой.<br /> Эту «эсхатологию» Бог дарует нам, принося ее прямо в нашу жизнь, несмотря на окружающую нас жестокость и страх.<br /> Не надо думать, что последние времена близки или, наоборот, что конец света настанет еще не скоро. Прочитавший книгу Джеймса Алисона поймет, что последние времена уже наступили и от него самого зависит, найдет ли он свой путь на небо и будет ли он там рядом с Христом на стороне агнцев, тех, кто сам стал жертвой или встал на сторону жертв, изгоев этого мира.

Дух жизни. Целостная пневматология. Юрген Мольтман

В основе этой книги лежит идея безусловного принятия жизни и всеобъемлющего &quot;благоговения перед жизнью&quot;. Она опирается на богословие, которое вырастает из жизненного опыта, постигаемого не в духе времени, а в духе философии жизни, и противостоит машине Просвещения. По мнению автора, выдающегося современного богослова, Слово Божье не существует вне человеческого опыта Духа Божьего. Этот опыт Духа выражается не только в словах, но так же разнообразно, как сама воспринимаемая чувствами реальность. Именно невербальное измерение указывает на то, что слово подчиняется Духу, а не наоборот, и что Дух и слово находятся в соотношении, которое не может считаться эксклюзивным и постигаться только интеллектом.<br /> .Юрген Мольтман (род. в 1926 г.) - немецкий протестантский богослов. Профессор систематического богословия в Тюбингенском университете в 1967-1994 гг. Автор многочисленных книг по эсхатологическому, или мессианскому богословию, тесно связанному с богословием надежды.<br /> Эта книга о тринитарной пневматологии и целостной пневматологии. Первой я обязан экуменическим конференциям 1978 и 1979 годов в Клингентале о пресловутом filioque, которое все еще разделяет Восток и Запад в учении о Боге. Вместе с румынским православным богословом Думитру Станилоэ я убедил конференцию устранить filioque из совместного исповедания веры как нечто излишнее и вредное. Эта книга содержит западную пневматологию без filioque, вероятно, впервые. С другой стороны, написанию этой книге дали толчок мои встречи с новыми пятидесятническими церквами в Корее, Никарагуа и Бразилии.<br /> К ортодоксии относится и ортопатия (истинные намерения), к полному раскрытию в учении относится также опыт Пятидесятницы в богослужении и в проживаемой в любви жизни. Наконец, Святой Дух в символе веры называется «Духом животворящим», spintus vivificans. Как же его не почувствовать во всяком жизненном опыте, личном и общем, душой и всеми чувствами, в человеческом и в космическом планах! Я истолковал «Дух жизни» как «матерь жизни», как «силу жизни» и «пространство жизни», как «источник энергии и поле силы» и как в божественных энергиях «струящуюся личность». Многие критики полагали, что я написал «truly charismatic book» (Подлинно харизматическую книгу» (англ.)).<br /> Я лично ощущал, как меня вело от одного открытия к другому. Богословие - это поистине захватывающая наука или искусство, для меня - «приключение идей». Сейчас мы познаем лишь фрагменты, «теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу», говорит апостол Павел (1 Кор 13:12). Богословие Святого Духа эсхатологически открыто и ведет нас к богословию славы.<br /> Юрген Мольтман, Тюбинген, Пятидесятница 2015 года

Богословие и музыка Три речи о Моцарте. Бальтазар Г. У. фон; Барт К.; Г. Кюнг

Предлагаемая вашему вниманию книга содержит  размышления о Моцарте трех авторов, весьма значимых для богословия XX века. Это протестант Карл Барт и два католика - Ганс Урс фон Бальтазар и Ганс Кюнг. Все трое - уроженцы Швейцарии, пишущие на немецком языке.<br /> Карл Барт (1886-1968) - один из основоположников так называемого диалектического богословия, или  «богословия кризиса», - течения, во многом связанного с  философией экзистенциализма и обозначившего целую эпоху в протестантском богословии XX века. Барт  подчеркивал бесконечный разрыв между конечным (человеком) и бесконечным (Богом). В противовес идущим от  идеалистической философии XIX века попыткам  гармонизировать веру и разум, Бога и человека, Церковь и культуру, представители диалектического богословия, по словам самого Барта, подчеркивали  «противоположность, противоречие, контраст и диалектику».<br /> Ганс Урс фон Бальтазар (1905-1988) знаменит, прежде всего, своим опытом «богословской эстетики», в  которой Бог описывается в терминах красоты Его троичной любви, благодатно излучаемой Им в творении и воплощении и преображающей человека. По мнению Бальтазара, «эстетический» подход представляет более адекватный путь к постижению Бога, чем «слишком  человеческие», чересчур рациональные, понятия  нравственности, духовности, могущества и т.д. В контексте  богословской эстетики находятся и приведенные здесь эссе Бальтазара о музыке.<br /> Наконец, Ганс Кюнг (род. в 1928) был самым  молодым из богословов-экспертов на II Ватиканском соборе (1962-1965), заложившем основы больших перемен в жизни Католической церкви. Богословие Кюнга -  подлинно экуменическое и в то же время весьма смелое и критичное по отношению как к некоторым считающимся неприкосновенными пунктам католического вероучения, так и к практике Католической церкви, в том числе и современной. За это Кюнг был лишен Ватиканом права считаться католическим богословом и преподавать в этом качестве, но не покинул свою церковь и  продолжил исследования. Кюнг придает большое значение диалогу со светской культурой. Эссе о Моцарте - один из плодотворных примеров такого диалога.

Богословие Послания к Римлянам. Клаус Хаакер

В книге исследуется социальный, религиозный и богословский контекст &quot;Послания к Римлянам&quot;. В сознании апостола Павла отразился целый мир традиций и убеждений - многозначный и разнообразный. Как раз в этом контексте следует читать &quot;Послание к Римлянам&quot;. После очерка истории интерпретации автор рассуждает о значении этого основополагающего христианского текста для современного мира - &quot;мира, освободившегося от иллюзий&quot;. Для специалистов, которые занимаются изысканиями в области библейского богословия, сравнительного богословия, экклезиологии, общей церковной истории, а также для всех интересующихся историей христианской мысли и новозаветными изысканиями.<br /> Столетиями читатели и толкователи Павлова Послания к Римлянам принимали как само собой разумеющееся, что в этом Послании содержится богословие, то есть христианская доктрина, более или менее вневременная истина о Боге и человечестве, представленная в стройной системе мысли. Такой взгляд не оставлял места для сомнений в утверждениях, которые могли оказаться существенными для специфической ситуации времени Павла и которые нельзя было бы приложить к различным ситуациям более поздних веков.<br /> Поэтому отцы церкви и лидеры протестантской Реформации могли прибегать и обращаться к Посланию к Римлянам как к ответу на вопросы, обсуждавшиеся их современниками. Эта позиция постепенно менялась в период становления современного изучения Библии. В качестве первого шага Просвещение ввело различие между вечной истиной (определив ее как совместимую с разумом) и ее случайными историческими «облачениями» (которыми могли бы пренебречь и от которых могли бы избавиться современные умы). Сущностное содержание Писания продолжали рассматривать как доктрину. Однако открылся путь к более внимательному изучению обстоятельств и развития.

Страсти пророков. Темы пророческой духовности. Альберто Мелло

Новое исследование известного современного библеиста Альберто Мелло представляет столь далеких от нас и малопонятных библейских пророков близкими и понятными, дает ключ к новому прочтению и осмыслению их книг. Автор убедительно показывает: идеал пророков - не бесстрастие, не апатия, а - симпатия, сострадание. Сострадание Богу и человеку.<br /> Счастлив, что благодаря доверию и вниманию издательства Библейско-богословского института св.  апостола  Андрея  и  переводческой  компетентности  игумена  Арсения  моя  книга «Страсти пророков»  увидела  свет  в  России.  Вместе  с  двумя предшествующими  книжками – «Божья  любовь  в Псалмах» и «Кто такие пророки?» – она, таким образом, составила своеобразную трилогию.<br /> Последняя  из  выходящих,  но  первая  из  написанных, эта, доступная теперь русскому читателю, книга посвящена исследованию путей пророческой духовности. Что означают эти слова «ветер», «дыхание» или «страсть»,  с помощью которых мы пытаемся приблизиться к переводу еврейского термина ruach? Каковы пророческие харизмы, от Моисея до Иоиля?  Как  определить «дух  премудрости»,  в  котором  заключается  опыт  Илии? <br /> И  еще:  что  такое различение духов? как определить истинность или ложность  пророчества?  каков  смысл  пророческого призвания? Эти вопросы смиренно ищут своих ответов в этой книге. Святой Дух Божий, «Дыхание жизни» не перестает говорить устами людей, слышащих слово Божье от Ветхого Завета к Новому.<br /> Хождение в этом «духе пророчества» ведет нас к осознанию настоящего, к решительности в наших поступках, к познанию того смысла, который имеет в очах Божьих сегодняшний день.<br /> Это такое видение людей и вещей, какое в  евангельских  повествованиях  присуще  Иисусу,  и мы научимся этому видению лучше, если не будем отрывать Благую весть Христову от основы пророческого слова, которое ее предвозвестило, если оставим открытым диалог между Ветхим и Новым заветами, между Израилем и Церковью. Этот диалог в Евангелиях молчаливо ведут Иисус, Моисей и Илия (закон и пророки) на горе Преображения.

Лестница Иакова. Десять шагов к истине. Питер Крифт

Почему добропорядочный, умный и логично мыслящий человек в XXI веке должен верить какой-то старомодной христианской догме? На этот вопрос попытался ответить американский богослов Питер Крифт, полагая, что именно в этом заключен скрытый подтекст истории. Свой ответ на него Крифт предлагает в десяти записанных с вымышленными персонажами диалогах, посвященных десяти самым главным аспектам веры.

Клеман Оливье - Тэзе. От тревоги к доверию

&quot;В мире, наполненном пустыми обещаниями, Тэзе - земля, где предугадывается иное. Это место, где тебя принимают таким, каков ты есть, не оценивая, не судя, где не спрашивают догматический паспорт - не скрывая тем не менее, что здесь собираются вокруг Христа и что есть только одна дорога - &quot;&quot;Я есмь путь&quot;&quot;, которая начинается здесь для того, кто этого хочет. Здесь открываешь смысл жизни и возвращаешься к себе с непреодолимым ощущением пробуждения, доверия и единства, считает известный французский богослов.&quot;<br /> Незнакомые друзья, те, кто прочтет эту книжку, - я тоже был молод, как многие из вас. Говорю я это не из ностальгической тоски по ушедшим временам. Я рос в радикально атеистической среде, я не был крещен во младенчестве и, как вы, я прошел трудную школу жизни - с ее тоской и восторгами. Меня приводило в изумление уже то, что я существую, дышу, хожу; когда ты молод, ходить - это почти танцевать, так проявляется, хотя ты и не думаешь об этом, радостный избыток жизни. Меня вгоняло в тоску небытие, которое, казалось мне, поглотит все живое. Когда я спрашивал отца о смерти, он отвечал: «Смерть - это небытие. Но, - добавлял он, - нужно стараться быть добрым, быть справедливым», - и я сомневался в логичности этого заключения: по видимому, что-то иное побуждало его так говорить, но он не находил слов, чтобы это высказать. Небытие. Я пытался проникнуть в это выражение: ничто, ничего; значит, ничего не будет, совсем ничего, все исчезнет. Война, тоталитарные режимы усиливали ощущение абсурда. Отсутствие смысла оставляло без ответа столько вопросов. Человек не может уподобиться животному, которое вернется в небытие, он задает вопросы. И сегодня у меня их все больше, и это немного раздражает мою жену, которой кажется, что они адресованы ей. «Почему» - это ведь, по существу, та же молитва... Зачем такая красота, когда цветет миндаль? Было бы достаточно нескольких цветков - маленьких механизмов, хорошо приспособленных для воспроизведения растения. И эта бесплатная роскошь - невероятный свет в лазури. И тогда кажется - пространство умирания открывается свету.

Сияние формы. Этюды о красоте, благе и истине. Олег Давыдов

Удивление тем, что слово перекликается с миром, было всегда со мной. Иногда поток сознания движется равномерно, иногда вскипает и устремляется к неизведанному, ведомый внутренней потребностью и влекомый горизонтом возможного. Я никогда не стремился ограничивать течение языка, но его раскаленная субстанция свободно выбирала тигли, вливаясь в которые, принимала форму богословия, философии или литературы. Кому надлежит проводить границы? Не оканчивает ли свой путь познание там, где звучит лишь славословие? Там, где пределы постижимого переходят границы выразимости, не уместнее ли молчание?<br /> Двигаясь в беспредельном просторе мира, мы говорим, движемся и существуем. Мы призваны к бытию. Но бытие невыразимо в понятиях и не дано нам в опыте как предмет среди других. Сталкиваясь с тем, что превосходит нас, с тем, что определяет горизонт нашего существования и нашей мысли, мы можем выбирать способы реакции на происходящее. Культура сообщает нам, что мы не первые, для кого бытие являет себя, и наша реакция не может не учитывать этого. Метафизика - это расплывшийся в постмодернистских герменевтических топях знак, вне зависимости от желания, остается непреодолимым горным хребтом культуры. Мы понимаем друг друга хотя бы на самом поверхностном уровне, мы соприсутствуем в восхитительной и блистательной сфере реальности. Мы есть дар, и осознанное отношение к реальности подразумевает благодарность и открытость к слышанию, готовность бежать от всякой окончательности и окаменелости, быть открытым к дополнениям и мирным вариациям, дышать различием и вдыхать мир всем существом.<br /> Многополярность и полифоничность смыслового пространства информационной эпохи в большей или меньшей степени ощущается всеми. В этом многообразии дышит дух эпохи, неуловимое, но вместе с тем понятное для всех, присутствие Другого. Всякое высказывание, возникая, моментально попадает в контекст других высказываний и интерпретаций, обретает себя в игре отражений и смысловых нитей. Расширение тотальной демократии смысла рассматривается и принимается по умолчанию как средство против всякого абсолютизма, спекулятивного или практического. Всегда можно поставить скобки, чтобы обезвредить истину, сделать ее приемлемой и одинаково пустой для всех. Но вопрос о границах и настоящих, а не декларируемых, и способности этого стиля дать пространство инаково-му, услышать его голос, как и вопрос о природе всеобщего гостеприимства или безразличия (в зависимости от отношения) - остается открытым.

Богословские досуги. Бодров А., Ирина Языкова

Сборник &quot;Богословские досуги&quot; сложился из тех материалов, которые в разные годы были опубликованы в журнале &quot;Страницы&quot;, в рубрике с тем же названием. Они очень разнообразны по жанру и форме, и написаны были по разным поводам, но их объединяет то, что их авторы с юмором и иронией подходят к проблемам весьма серьезным и важным для каждого из нас.

Реформа церкви: Реформация в экуменической перспективе

Должна ли церковь меняться, чтобы отвечать на вызовы сегодняшнего быстро меняющегося мира? И если да, то насколько глубокими могут быть эти изменения? Чему нас учит в этом отношении история христианства, особенно Реформация XVI – XVII веков и II Ватиканский собор (1962–1965)? На эти и другие вопросы отвечают авторы книги – ведущие зарубежные и отечественные исследователи, а также ряд выдающихся современных богословов и философов.<br /> Бывают моменты, когда церковь сталкивается с острой необходимостью ответить на проблемы своего времени. Становится нужным изменить некоторые аспекты ее структуры, жизни и даже учения. В этой ситуации возникают движения, которые открывают заново и переосмысляют значение Священного писания. Немецкая протестантская церковь пережила трагический период, начавшийся в 1933 году, когда Адольф Гитлер был назначен канцлером Германии. Церковь быстро превратилась в инструмент государства, который оно использовало для своих нужд.<br /> В апреле 1933 года с помпой собралась Национальная ассамблея германских христиан, поддерживающая нацизм. Несколько месяцев спустя, пятого сентября, собрался «Коричневый собор». На нем было решено, что церковными служителями могут быть «только те, кто безоговорочно участвует в национал-социалистическом государстве и немецкой евангелической церкви и имеют арийское происхождение». Как считал Гитлер, немцы должны были выбирать между иудо-христианской верой с ее этикой сострадания и решительной, героической верой в Бога и Природу. 27 сентября пронацистский пастор Людвиг Мюллер, не имевший до этого ни политического, ни церковного опыта, был избран национальным собором рейхс-епископом. Идеология Имперской церкви была расистской и национал-социалистической: В условиях реформы Гитлера, исказившей отношения между церковью и государством, возникло радикальное исповедание веры. В этом контексте родилась Исповедующая церковь. Она существовала недолго, но была чрезвычайно значимой.

Возвращение к смыслам. Старые и новые образы в культуре: опыт глубинного прочтения. Александр Закуренко

Книга Александра Закуренко захватывает самый широкий горизонт во-прошаний о мире. Культура и богословие, античная гармония и постмодернистский крик отчаяния, киноискусство и проблемы истории вступают в диалог друг с другом и в качестве участников такого разговора обнаруживают свои фундаментальные смыслы-логосы.<br /> Цель исследования — показать сложность и величие культуры и человека в христианском мире логосов, напомнить, что смысл не лежит на поверхности явления и требует от человека решительного движения и вглубь, и ввысь. Заново прочитанные «школьные» тексты Державина, Гончарова, Чехова, Бунина, ставшие уже классическими произведения Набокова, Бродского, живые тексты современников Жданова и Пелевина, язык кинематографа Андрея Тарковского становятся в книге поводом для интеллектуального путешествия к замыслам авторов.<br /> Книга Александра Закуренко «Возвращение к смыслам» охватывает интересный и значительный, разнообразный по хронологии, содержанию и форме исторический и литературный материал: Куликовская битва и Косовское сражение, Троице-Сергиева Лавра, Оптина и Саровская пустыни, религиозные тексты Б. Паскаля и Г. Р. Державина, проза св. Игнатия Брянчанинова и о. Валентина Свенцицкого, а также И. А. Гончарова, А. П. Чехова, И. А. Бунина, В. В. Набокова, Г. Газданова, В. Пелевина, поэзия Г. Иванова, Василя Стуса, Арсения Тарковского, Ивана Жданова, кинотворчество Андрея Тарковского.<br /> Если человек есть образ и подобие Божье, а его жизнь освещается абсолютным идеалом, тогда он удовлетворяет глубинную, более или менее осознанную потребность в не теряемом со смертью смысле своего существования, обретает ту полноту сознания, сердечную глубину и свободу воли, которые позволяют ему активизировать «царские» свойства, выйти из-под «рабского» ига естественных страстей, гедонистических склонностей, властных притязаний, своекорыстных расчетов, которые вносят элементы энтропии, дисгармонии и разлада во взаимоотношения людей.

Дар мира. Введение в богословие Думитру Станилоае. Чарльз Миллер

Российскому читателю, только начинающему открывать для себя творческое наследие крупнейшего богослова XX века протоиерея Думитру Станилоае, эта книга будет, безусловно, полезна и интересна. Исследование Чарльза Миллера представляет собой всесторонний обзор богословской системы Станилоае, центральное место в которой занимает богословие творения. В книге также рассматривается тема мира (world) как дара, которой отведена ключевая роль в фундаментальных трудах Станилоае «Православное догматическое богословие» и «Православная духовность».<br /> Двадцать лет прошло с момента публикации моего первого &quot;Введения в богословие&quot; Думитру Станилоае. Многое так или иначе изменилось за эти годы. Самая важная перемена (прежде всего для англоязычных читателей) - появление английского перевода трехтомника &quot;Православное догматическое богословие&quot;. Этим завершается работа по переводу, которая началась с первого тома - &quot;Опыт Бога&quot;. В начале этого же двадцатилетия вышло в свет на английском другое крупное произведение о. Думитру - &quot;Православная духовность&quot;. Это объемное издание, содержащее почти четыреста страниц текста, можно считать важным дополнением к &quot;Православному догматическому богословию&quot; по двум (по меньшей мере) причинам. Во-первых, оно иллюстрирует взаимосвязь между догматикой и аскетикой - этот момент о. Думитру считает ключевым в своей богословской практике. Во-вторых, оно показывает догматиста как человека, имеющего непосредственный опыт духовной жизни, описывающего ее не только в качестве того, кто критически рассматривает христианскую, главным образом православную, традицию, но и того, кто сам практикует ее. Несомненно, интерес, который Станилоае всегда испытывал к святоотеческой традиции, а также его пастырская помощь монашеским общинам и личная вовлеченность в их жизнь позволили ему еще глубже укорениться в этой области. Таким образом, теперь мы имеем возможность читать &quot;Православное догматическое богословие&quot; вместе с &quot;Православной духовностью&quot;, что позволяет понять, насколько о. Думитру удалось осуществить свой богословский замысел - «связать смысл догматов церкви с внутренней жизнью человека».<br /> Единственная крупная работа, которая пока доступна только румынскому читателю - &quot;Духовность и причастие в православной литургии&quot;. Этот труд (объемом свыше семисот страниц) написан как дополнение к &quot;Православной духовности&quot;. Во введении к этой книге Думитру Станилоае объясняет суть православной духовности (имея в виду и свое предшествующее исследование):<br /> &quot;Жизнь всех и каждого развивается в отношениях с другими; жизнь приходит к человеку от других. Эта духовная жизнь, которая целиком объемлет человека и подпитывается общением с другими, у христиан формируется в священной литургии. Свой особый отпечаток такая духовность получает в православной литургии&quot;.<br /> Как только этот труд будет переведен с румынского, богословское, литургическое и духовное наследие Думитру Станилоае, плод всей его жизни, станет доступно во всей полноте, поскольку это исследование есть квинтэссенция всего корпуса его сочинений (около 1200 работ), написанных в течение почти семидесяти лет.

Католичество в третьем тысячелетии. Томас Рауш

Как и во что верят католики? Что такое индульгенция и конфирмация? Что ожидает церковь в третьем тысячелетии? Какие проблемы волнуют христианский мир сегодня?<br /> .На эти и другие вопросы вы найдете ответ в книге Томаса Рауша Католичество в третьем тысячелетии. Возможно, многое в этой работе покажется вам хорошо знакомым, что-то, наверняка, - спорным, с чем-то будет непросто согласиться... Приглашая читателя познакомиться поближе с Католической церковью, автор обещает: вас ждет много неожиданных находок. Для многих европейцев и американцев, принадлежащих католической культуре, эта книга стала новым открытием их традиции веры.