Теологика. Том I. Истина мира. Ганс Урс фон Бальтазар

Предлагаемая вниманию читателей книга выдающегося швейцарского богослова Ганса Урса фон Бальтазара – часть монументальной трилогии, посвященной исследованию истины как одной из трех трансценденталий Бога (двум другим – благу и красоте – Бальтазар посвятил 5 томов Теодрамы и 7 томов Богословской эстетики). В центре Теологики – фундаментальная проблема отношения между Богом и миром: может ли Бог сделать себя постижимым как Бог этого мира, не теряя своего божественного характера? Может ли Бог явить себя человечеству без того, чтобы люди «выковали» себе некое – подобное идолу – понятие о Нем? Довольно ли той идеи, что человек есть «образ Божий», для того, чтобы сделать его «владельцем» самого Праобраза? Остро ставя эти и другие центральные вопросы христианского вероучения, Бальтазар приходит к выводу: Бог, который истинно и прямо истолковывает себя, при этом не перестает оставаться Тайной.
Весьма важно, что мир (Welt) — так, как он конкретно существует, — есть такой мир, который находится в позитивном либо негативном отношении к Богу благодати и сверхъестественного откровения, и что в отношении этом нет никаких нейтральных точек и поверхностей. Мир как предмет познания всегда уже «включен» в эту сверхъестественную сферу и таким пребывает и — в соответствии с познавательными способностями человека — всегда под положительным знаком веры либо под отрицательным знаком неверия.
И хотя философия, двигаясь в некоей относительной абстрактности и вникая в эту сверхъестественную «включенность» тварной природы, способна выявить некоторые естественные фундаментальные структуры мира и познания, сама она этой включенностью никоим образом не устраняется и не может быть даже потревожена в своей сущности; напротив, чем ближе она подходит к конкретному предмету и чем настоятельнее она требует конкретных познавательных возможностей, тем больше, сознательно или бессознательно, она притягивает к себе данные богословия. Ведь сверхъестественное укоренено в сокровеннейших структурах бытия, для того чтобы заквашивать их, как тесто, и провеивать их своим дыханием и вездесущим ароматом.
Не только невозможно, но было бы и безумием пытаться всеми средствами изгнать из философского исследования этот аромат сверхъестественной истины; сверхъестественное слишком сильно пропитывает собой природу, чтобы она позволила себя реконструировать в своем чистом состоянии (natura pura). Ведь одно дело — бессознательно перенимать эти крепко врастающие (einhaftenden) в любую философию богословские данные, как, видимо, поступает языческая философия Платона и Аристотеля, а другое дело — сознательно отклонять эти данные либо обмирщать их и сводить к имманентной философской истине, каков метод современного рационализма, а также и, в известной мере, нового идеализма, мистицизма, экзистенциализма, характеризующий чисто философское персоналистическое учение о ценностях, и, наконец, совсем иное дело — по–христиански признавать — и как таковое оценивать — неизгладимое.